Опять Иисус мой, и опять таинство,—не таинство обманчивое и неблагообразное, не таинство языческого заблуждении и пиянства (как называю уважаемые язычниками таинства, и как, думаю, назовет их всякий здравомыслящий); но таинство возвышенное и божественное, сообщающее нам горнюю светлость! Ибо святый день светов, до которого мы достигли, и который сподобились ныне праздновать, имеет началом крещение моего Христа, истинного света, просвещающего всякого человека, грядущего в мир (Ин. 1, 9), производит же мое очищение, и вспомоществует тому свету, который мы, вначале получив от Христа свыше, омрачили и сделали слитным чрез грех.

На стражи моей стану, говорит чудный Аввакум (Авв. 2, 1). Стану с ним ныне и я, по данным мне от Духа власти и созерцанию; посмотрю и узнаю, что будет мне показано и что возглаголано. Я стоял и смотрел: и вот, муж восшедший на облака, муж весьма высокий, и образ его яко образ Ангела (Суд. 13, 6), и одежда его, как блистание мимолетящей молнии.