Главная > Брак и семья > Иоанн Мейендорф, протоиерей. Брак в православии > Венчание

Венчание

Normal 0 false false false MicrosoftInternetExplorer4 st1\:*{behavior:url(#ieooui) } /* Style Definitions */ table.MsoNormalTable {mso-style-name:"Обычная таблица"; mso-tstyle-rowband-size:0; mso-tstyle-colband-size:0; mso-style-noshow:yes; mso-style-parent:""; mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt; mso-para-margin:0cm; mso-para-margin-bottom:.0001pt; mso-pagination:widow-orphan; font-size:10.0pt; font-family:"Times New Roman"; mso-ansi-language:#0400; mso-fareast-language:#0400; mso-bidi-language:#0400;}

До IX столетия Церковь не знала обряда бракосочетания, независимого от Евхаристии на литургии [1]. Обычно христианская пара после регистрации гражданского брака принимала участие в Евхаристии, и приобщение Святых Тайн, согласно Тертуллиану, было печатью брака, которая включала в себя всю меру христианской ответственности, о которой мы говорили выше.

Однако начиная с IV века у восточных христианских авторов находим упоминания о торжественном обряде, сопровождающем это таинство. Согласно святому Иоанну Златоусту, венцы символизировали победу над страстями, так как христианский брак заключался не "по плоти" только, но был таинством вечной жизни, таинством для вечности. В послании святого Феодора Студита (828 г.) мы читаем, что венчание сопровождалось краткой молитвой епископа или священника "пред всем народом" за воскресной Литургией. Святой Феодор приводит следующий текст молитвы: Сам, о Владыко, ниспосли руку Твою от жилища Святаго Твоего и соедини Твоих рабов и создание Твое. Ниспосли им Твое единое сочетание умов; венчай их в плоть едину; сотвори их брак честен; сохрани их ложе неоскверненным; благоволи, чтобы их совместная жизнь была безупречной (Письма, 1, 22, Р. 99, кол. 973). Литургические книги этой эпохи (например, известный "Кодекс Барберини") содержат несколько кратких молитв, подобных вышеприведенной. Все они предназначались для чтения во время литургии [2].

Однако появление обряда венчания еще не делало его обязательным для всех вступавших в брак христиан. Хорошо известный памятник византийского права "Эпинагога", автором которого был, вероятно, знаменитый патриарх Фотий (857867, 877886), регулирующий отношения между Церковью и государством, гласит, что христианам предоставляется три пути для заключения брака: "Брак, пишет Фотий, является союзом мужа и жены, единением, для достижения ими полноты жизни; он совершается посредством благословения, венчания или договора". (XVI, X). С VI до IX века законодатели империи позаботились об усилении контроля Церкви над браками (см., например, 64ю новеллу императора Юстиниана), но и это не делало венчание юридически обязательным [28].

Решительный шаг в этом направлении был сделан в^ начале Х века и совпал с появлением независимого от Евхаристии обряда венчания. Чем же была вызвана эта перемена, основательно видоизменившая если не смысл брака, то по крайней мере понимание этого смысла огромным большинством верующих?

Ответ легко найти в том же императорском указе, который провозглашал это изменение. В своей 89й новелле византийский император Лев VI (912 г.) впервые подверг критике предыдущее законодательство за то, что такие юридические акты, как усыновление и брак, считались чисто гражданскими процедурами. Он провозгласил, что оба этих акта, поскольку они совершаются не рабами, а свободными людьми, должны санкционироваться посредством определенной церковной церемонии. Брак, не получивший благословения Церкви, "не будет считаться браком", а станет незаконным конкубинатом [3].

Некоторые аспекты этого указа заслуживают особого внимания: например, параллель между браком и усыновлением [4], а также исключение рабов из сферы действия нового закона. Но наибольшая путаница заключалась в том, что Церковь облекалась ответственностью за юридическое оформление брака. Несмотря на очень тесные отношения Церкви и государства, существовавшие в ту эпоху во всех христианских странах, такая ответственность была не совсем обычной для Церкви. Перемена была неожиданной. До императора Льва VI любой гражданин мог вступать в брак, не одобряемый Церковью (второй или третий, смешанный и т.п.), не выходя при этом из рамок закона. Если он был христианин, то подобный поступок навлекал на него епитимию и отлучение (о чем ниже), но перед гражданским законом он оставался невиновным. По новому закону Льва VI Церковь должна была придавать юридический статус всем бракам, в том числе и противоречащим христианским нормам. Конечно, теоретически новая обстановка давала Церкви возможность совершенствовать нравственность граждан, но практически эта нравственность была настолько далека от совершенства, что Церковь вынуждена была [29] не только благословлять браки, некоторые она смотрела неодобрительно, но и допускать разводы. Это привело к частичному стиранию различий между "мирским" и "священным", между падшим человеческим обществом и Царством Божиим, между браком как контрактом и бракомтаинством.

Церковь заплатила дорогую цену за взятую на себя ответственность перед обществом: ей пришлось "секуляризировать" до того чисто пастырское отношение к браку и фактически оставить свою строгую покаянную дисциплину. Можно ли было, например, отказать в церковном благословении вновь вступающему в брак вдовцу, когда этот отказ влек за собой лишение его гражданских прав на один или два года? С превращением таинства брака в юридическую формальность избежать компромиссов стало невозможно. Это, в свою очередь, привело к искажению пастырской практики Церкви, а в совести верующих глубокой идеи о браке как неповторимой и вечной связи людей, таинственно отражающей союз Христа и Церкви. Сам император Лев VI, автор "Новеллы", навязал Церкви свой собственный четвертый брак с Зоей Карбонопсиной, заключенный в 903 году.

Но был компромисс, на который Церковь не могла пойти ни при каких обстоятельствах: это умаление святости Евхаристии. Церковь, к примеру, не могла допустить к Святому Причастию неправославного или же брачную пару, вступающую во второй брак. Это приводило к необходимости нового брачного обряда, независимого от Евхаристии. При сложившихся обстоятельствах укрепления юридического значения церковного брака и ослабления связи между ним и Евхаристией создание такого обряда сделалось вполне реальным.

Однако даже "Новелла" императора Льва VI оказалась не в состоянии запретить определенной категории христиан вступать в брак посредством обряда чисто литургического характера, т. е. через Евхаристию, без совершения особого (часто очень дорогого) обряда венчания. Новый закон не касался рабов, то есть более половины населения империи. Это противоречие между брачным законодательством для рабов и для свободных было устранено императором Алексеем I Комниным (10811118), который издал другой закон, делавший венчание юридической обязанностью и для рабов.

Установив независимый от Евхаристии обряд венчания, Церковь, однако, не забыла глубинной связи между браком и Евхаристией; например, это очевидно из текста святого Симеона Фессалонитского, данного в приложениях. Древние формы венчания включали в себя причащение брачующихся по выражению церковного канона, "если они достойны". Причащению предшествовал возглас священника: "Преждеосвященная Святая Святым", а само Святое Причащение сопровождалось запричастным стихом: "Чашу Господню прииму" [5]. Брачный обряд, включающий в себя Святое Причащение, бытовал вплоть до XV века; его находят в греческих служебниках XIII века и в славянских рукописях вплоть до XV века [6].

Если брачные пары не были "достойны", т. е. когда брак не соответствовал церковным канонам, они допускались не к таинству, а лишь к чаше вина, благословенной священником. Этот обычай, схожий с раздачей благословенного хлеба или антидора после литургии "недостойным причаститься", стал повсеместным и бытует до сих пор. Но даже наш современный обряд сохраняет некоторые особенности, свидетельствующие о его первоначальной связи с Евхаристией. Он начинается, как и Литургия, возгласом "Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа" и включает в себя приобщение к общей Чаше, предваряющееся пением молитвы Господней, как перед причастием на Литургии.

Каноническая и обрядовая традиции Церкви отразили и тот факт, что Евхаристия является "истинной печатью" брака. Брак, заключенный до крещения, т. е. вне связи с Литургией, не имеет сакраментального значения [7]. Отсюда новокрещеный мог вступить в повторный брак с христианкой, и тогда только он рассматривался как потенциальный кандидат для возведения в священный сан, причем этот повторный брак рассматривался в данном случае как первый (Апостольское правило 17). С другой стороны, как говорилось выше, нехристианская пара, принятая в Церковь через крещение, миропомазание и причащение, не проходила через повторную брачную церемонию; общее участие супругов в Евхаристии являлось христианским восполнением "естественного" брака, заключенного вне Церкви. Связь между браком и Евхаристией должна быть а это не так трудно восстановлена в наши дни. Не является ли такой путь наилучшим для Церкви, желающей показать своим чадам истинное значение того таинства, в котором они участвуют?

 

 

 

 

Примечания

 

1.Ср., например, А. Завьялов. Брак статья в Православной Богословской Энциклопедии. Под ред. А. П. Лопухина, т. 2, 1903. С. 10291030, 1034. ^

 

2.См. Joar. Euchologion, repr. Jear, 1960. P. 321322. ^

 

3.A. Dair. Les Novelles de Leon VI, le Sage Paris, 1944. P. 294297. ^

 

4.Разве не было бы желательным, чтобы и теперь усыновление носило религиозный характер? ^

 

5.Ср. Эвхологион Х в., найденный в библиотеке Синайского монастыря; текст у А. А. Дмитровского "Описание литургических рукописей". Киев, 1901. С. 31. Это практика греческих церквей. И в наше время поют причастный стих в момент венчания. ^

 

6.А. Катанский. К истории о брачном праве. "Христианское чтение", СПб., 1880. С. 112, 116. ^

 

7.Противоположное мнение выражено С. В. Троицким в его замечательной книге "Христианская философия брака", кажется, нуждающейся в более строгом богословском или каноническом обосновании.