"Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам Слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их… Учениями различными и чуждыми не увлекайтесь…" (Евр. 13: 7-9).

I. Значение Святых Отцов
Никогда не появлялось столь много лжеучителей, как в наш несчастный ХХ век, столь богатый техническими безделушками и столь бедный духом и мыслью. Сегодня каждое мыслимое мнение, даже самое безумное, даже заведомо отвергаемое всеми цивилизованными людьми, имеет свою идеологию и своего "учителя". Некоторые "учителя" приходят, обещая или являя "духовную силу", и совершают ложные чудеса, как, например, оккультисты и "харизматики"; но большинство современных учителей не способны предложить ничего, кроме плохо переваренной каши из идей, взятых ими с потолка, или от какого-нибудь нынешнего самозванного "мудреца", знающего больше всех древних просто потому, что живет в наши "просвещенные" времена. В результате существуют тысячи различных философских направлений, а в "христианстве" - тысячи сект. Как найти во всем этом истину, если ее вообще возможно найти в наши самые запутанные времена?
Есть единственное место, где можно найти источник истинного учения, исходящего от Самого Бога, источник, не оскудевший за прошедшие века, но вечно новый, общий для всех, кто право учит о Боге, путеводящий всех пьющих от него к вечному спасению. Это место - Православная Христова Церковь; источник - благодать Святого Духа, а подлинные учителя, проповедники Божественного учения, исходящего от этого источника - Святые Отцы Православной Церкви.
Но увы! Сколь немногие православные христианке знают это и пьют из этого источника! Сколь многие современные архипастыри ведут свою паству не на злачные пажити духовной пищи, к Святым Отцам, но на пагубные стези современных мудрецов, обещающих что-либо "новое", чтоб заставить христиан забыть истинное учение Святых Отцов, учение которых - и это абсолютно верно - совершенно несовместимо с учениями, господствующими сегодня в мире.
Православное учение Св. Отцов не принадлежит какому-либо одному времени, "древности" или "современности". Оно было передано через непрерывную цепь преемства от времен Апостольских до сего дня, и никогда не бывало, чтобы нужно было открывать заново "забытое" православное учение. Даже когда многие православные христиане пренебрегали им (как это имеет место в наше время), то истинные его хранители продолжали передавать его тем, кто жаждал получить его. В прошлом были эпохи великих Отцов, как, например, ошеломляющая эпоха IV века, когда христиане переставали понимать Св. Отцов. Но со времени основания Церкви Христовой на земле не было ни единого мгновения, когда бы святоотеческое предание не руководило Церковью; не было эпохи, не имевшей своего Св. Отца. Пр. Никита Стифат, ученик и составитель жития Преп. Симеона Нового Богослова, писал: "По милости Божией от поколения к поколению не прекратится приготовление Святым Духом Своих пророков и друзей Божиих для Своей Церкви".
Наиболее полезно для нас, последних христиан, руководиться и вдохновляться Св. Отцами - нашими современниками, которые жили в похожих условиях и, тем не менее, сохранили неповрежденным и неизменным то самое вечно новое учение, не зависящее от времени и расы, но данное для всех эпох до конца мира сего, и для единого народа - православных христиан.
Прежде нежели обратиться к своим нашим современникам, Святым Отцам, необходимо четко сказать, что для нас, православных, чтение Св. Отцов есть не праздное академическое исследование. Вообще, многое из того, что ныне считается "патристическим возрождением", представляет собой на деле лишь забавы инославных ученых и их "православных" подражателей, ни один из которых не открыл для себя истину святоотеческого предания, чему бы он был готов посвятить свою жизнь. Такая "патрология" - только рационалистическая наука, предмет которой хотя и учение Отцов, но где отсутствует понимание, что учение Отцов содержит в себе истины, от которых зависит наша духовная жизнь или смерть. Эти так называемые патрологи тратят время, собирая доказательства того, что "псевдо-Макарий" был еретиком-мессалианином, не понимая и не пытаясь проверить на практике строго православное учение Преп. Макария Великого; что "псевдо-Дионисий" намеренно подделывал книги, мистические и духовные глубины которых явно недоступны пониманию тех, кто его в этом обвиняет; что глубоко христианское монашеское житие Преп. Варлаама и Иоасафа, переданное нам Св. Иоанном Дамаскиным, всего лишь "пересказ истории Будды"; и сотни подобных басен, созданных "специалистами" на потребу легковерной публики, которая и представления не имеет, в какой безрелигиозной атмосфере делаются эти "открытия". Когда же встречаются действительно серьезные вопросы относительно святоотеческих текстов (а таковые, разумеется, существуют), то их эти "эксперты" решить совершенно не в состоянии, потому что на самом деле абсолютно чужды святоотеческой традиции и лишь кормятся за ее счет.
Когда "православные" ученые пользуются выводами таких лжеисследователей Отцов или же сами проводят свои исследования в том же рационалистическом духе, то конец может оказаться трагическим; потому что многие принимают этих ученых за "глашатаев Православия" и считают их рационалистические определения частью "истинно святоотеческого" мировоззрения, тем самым обманывая православных людей. Некоторые, например, претендуя на свободу от "Западного пленения", в котором, как они в своем невежестве и незнании подлинного православного предания последних веков (которое скорее можно обнаружить в монастырях, нежели в академиях) считают, находится православное богословие последних трех веков, сами попадаются в сети протестантского рационализма.
На примере литургического богословия это прекрасно показал протопресвитер Михаил Помазанский, этот воистину современный православный богослов. (Прим. "Экуменика на фоне Православной Литургики" Прот. М.Помазанский "Православный путь" за 1962 г.). Еще предстоит, к сожалению. Разоблачить подобным образом лже-исследователя русской святости и Святых Отцов Г. П. Федотова, который вообразил себе, что Преп. Сергий "был первым Русским Святым, которого можно назвать мистиком" (Игнорируя тем самым столь же "мистичных" русских Отцов, живших до Преп. Сергия в первые четыре века Православия), занимался бессмысленными поисками "оригинальности в литературных трудах" Преп. Нила Сорского (показывая этим, что не понял даже смысла Предания в Православии), порочил великого православного Святого Тихона Задонского, называя его "скорее сыном западного барокко, нежели наследником восточной духовности", и с большими натяжками пытался представить Преп. Серафима Саровского (на самом деле настолько укорененного в отеческом предании, что его невозможно отличить от великих Египетских подвижников древности) "исключительно русским" феноменом, который был" первым известным нам представителем старчества в России", "подход которого к миру невидан в восточной традиции", и который был "предтечей нового типа духовности, который должен появиться вслед за просто аскетическим монашеством". (Прим. См. Введение к трудам этих Отцов Г. П. Федотова в книге на английском языке.)
Как это ни печально, но последствия подобной лженауки часто можно встретить в реальной жизни; в сознании доверчивых людей, принимающих на веру эти неправильные выводы и начинающих работать над "литургическим возрождением" на протестантских основах. Преп. Серафим, например, предстает (при пренебрежении, конечно, его "неудобными" высказываниями о еретиках, о которых он говорил то же, что и все Отцы) индийским йогом или "харизматиком"; к Святым Отцам, вслед за большинством современных ученых, они начинают подходить без почтения и страха, как к равным, и тогда святоотеческое предание начинает восприниматься не как путь к подлинной жизни и спасению, но как упражнения в эзотеризме или своего рода интеллектуальная игра.
Не таково настоящее православное учение, не таково истинное православное святоотеческое предание, в котором дошло до нас подлинное, неизмененное учение об истинном Христианстве, через непрерывную цепь от духовных отцов к духовным детям, и устно, и запечатленно в слове, от учителя к ученику.
В нашем ХХ веке один православный архиерей особенно выделяется своим святоотеческим духом - это Архиепископ Феофан Полтавский (ум. 1943) 19 февраля), и, наверно, главный создатель бескомпромиссной и традиционной святоотеческой идеологии в ХХ-ом веке. Когда он был заместителем председателя Синода епископов Русской Церкви за границей (20-е годы), то он был известен, как наиболее полно воспринявший "ум Отцов" среди всех русских богословов того времени. В 30-ых годах он удалился в затвор, последовав в этом Феофану Затворнику, и с тех пор, как это ни прискорбно, он был почти совсем забыт. К счастью, память о нем с величайшим благоговением сохранялась в среде его учеников, а один из главных последователей - ставший позднее Архиепископом Аверкием Сиракузским и Троицким - издал его биографию вместе с несколькими его проповедями. Из них ясно видно благоговение и почтение святителя Феофана Полтавского пред Святыми Отцами, его святоотеческая выучка и сверхъестественное смирение, заставлявшее его не говорить ни единого слова от себя лично, но лишь мысли и сами слова Св. Отцов. Так, в проповеди на Пятидесятницу он говорит: "…учение о Св. Троице есть вершина христианского богословия. Посему не дерзаю я излагать сие учение своими собственными словами, а изложу его словами святых и богоносных богословов и великих Отцов Церкви: Афанасия Великого, Григория Богослова и Василия Великого. Мои только уста, а их слова и мысли. Они предлагают Божественную трапезу, а я только служитель их Божественного пиршества".
В другой своей проповеди Архиепископ Феофан объясняет, почему он ощущает себя столь ничтожным по сравнению с Отцами - что, кстати, характерно для великих хранителей православного предания, даже для столь великих богословов, как Архиепископ Феофан, и что сегодня светские "ученые" поносят как "отсутствие оригинальности". В проповеди на Неделю Св. Отцов Шестого Вселенского Собора, произнесенной в 1928 году в городе Варне, Болгария, он предлагает верным "слово о значении св. Отцов и учителей Церкви для нас, христиан. В чем заключается их величие и чем обуславливается их особенное значение для нас? Вот вопрос, на который предлежит нам дать ответ. Церковь, братие, есть дом Бога живого и столп и утверждение истины" (1 Тим. 3, 15). Истина христианства хранится в ней во Св. Писании и Св. предании; но она нуждается в правильном хранении и в правильном истолковании. Значение Св. отцов и заключается в том, что они являются наиболее правоспособными хранителями и истолкователями сей истины по святости своей жизни, по глубокому знанию слова Божия и по обилию обитавшей в них благодати Святого Духа". Все остальное из проповеди - цитаты из Св. Отцов (Свт. Афанасия Великого, Свт. Василия Великого, Преп. Симеона Нового Богослова, Преп. Никиты Стифата), подтверждающие эту мысль.
Последний из Отцов, большую цитату которого приводит Святитель Феофан в своей проповеди - это близкий ему по времени предшественник в передаче святоотеческого предания в России - Епископ Игнатий Брянчанинов. Этот святитель важен для нас сегодня с двух точек зрения: не только потому, что он является Святым Отцом нашего времени, но и потому, что в поисках истины он прошел путь, похожий на тот, которым идут современные ее искатели, и этим он показывает нам, как "современный просвещенный человек" может освободиться от всеохватывающего рабства современных идей и вернуться вновь в мир чистого Православного Христианства и истинно святоотеческих мыслей. И мы можем черпать огромное вдохновение из повествования самого Епископа Игнатия о том, как военный инженер разорвал путы "современного знания" и вошел в Святоотеческое Предание, не только через чтение книг, но и непосредственно с помощью ученика Преп. Паисия Величковского, и передал это знание нам, нынешним христианам.
Еще когда он учился - приводит Свт. Феофан слова Епископа Игнатия - не до веселий, не до развлечений было мне! Мир не представлял мне ничего приманчивого. Мой ум был весь погружен в науки, и вместе горел желанием узнать, где кроется истинная вера, где кроется истинное учение о ней, чуждое заблуждений и догматических, и нравственных.
Между тем, предстали взорам уже грани знаний человеческих в высших, окончательных науках. Пришедши к граням этим, я спрашивал у наук: что вы даете в собственность человеку? Человек вечен, и собственность его должна быть вечна. Покажите мне эту вечную собственность, это богатство вечное, которое я мог бы взять с собою за пределы гроба! Доселе я вижу только знания… оканчивающиеся землею, не могущие существовать по разлучении души с телом!"
Ищущий молодой человек задавал эти вопросы по очереди математике, физике, химии, философии, показывая при этом свое глубокое их познание; затем он спрашивал географию, геодезию, языкознание, литературоведение; но в конце он обнаружил, что все эти науки - земные. В ответ на все свои мучительные вопросы он услышал то же, что искатели истины в наш еще более "просвещенный" ХХ-ый век: "Науки молчали".
Тогда за удовлетворительным ответом, за ответом существенно нужным, обращаюсь к вере. Но где ты скрываешься, вера святая и истинная? Я не мог признать тебя в фанатизме (Римский католицизм-папизм), который не был запечатлен Евангельской кротостью; он дышал разгорячением и превозношением! Я не мог признать тебя в учении своевольном (Протестантизм), отделяющемся от Церкви, составляющем свою новую систему, суетно и кичливо провозглашающую обретение новой, истинной веры христианской через осьмнадцать столетий по воплощении Бога Слова! - О, в каком тяжком недоумении пребывала душа моя! Как она томилась ужасно! Какие на нее восставали волны сомнений, рождавшиеся от недоверчивости к себе, от недоверчивости ко всему, что шумело, вопияло вокруг меня от незнания, неведения истины.
И начал я часто, со слезами умолять Бога, чтобы Он не предал меня в жертву заблуждения, чтобы указал мне правый путь, по которому я мог направить к Нему невидимое шествие умом и сердцем. И се чудо! Внезапно предстает мне мысль: сердце к ней, как в объятия друга. Эта мысль внушила изучать веру в источниках - в писаниях Св. Отцов! "Их святость, - говорила она мне, - ручается за их верность; их избери себе в руководители". Повинуюсь. Нахожу способ получать сочинения св. угодников Божиих, с жаждою начинаю читать их, глубоко исследовать. Прочитав одних, берусь за других, читаю, перечитываю, изучаю. Что прежде всего поразило меня в писаниях Отцов Православной Церкви? Это их согласие чудное, величественное. Осьмнадцать веков, в устах их, свидетельствуют единогласно "единое" учение Божественное!
Когда в осеннюю ясную ночь гляжу я на чистое небо, усеянное бесчисленными звездами, столь различных размеров, испускающими единый свет, тогда говорю себе: таковы писания Отцов! Когда в летний день гляжу на обширное море, покрытое множеством различных судов с их распущенными парусами, подобными белым лебединым крыльям, судов, бегущих под одним ветром, к одной цели, тогда говорю себе: таковы писания Отцов! Когда слышу стройный многочисленный хор, в котором различные голоса в созвучной гармонии поют единую Божественную песнь, тогда говорю себе: таковы писания Отцов!
Какое, между прочим, учение нахожу у них? - нахожу учение, повторенное всеми Отцами, учение, что единственный путь ко спасению - последование неуклонное наставлениям Св. отцов. "Видел ли ты, - говорят они, - кого прельщенного лжеучением, погибшего от неправильного избрания подвигов, - знай: он последовал себе, своему разуму, своим мнениям, а не учению Отцов" (Авва Дорофей, Пятое наставление), из которого составляется догматическое и нравственное предание Церкви. Им она, как бесценным имуществом, препитывает чад своих.
Мысль эта послана Богом, от Которого всякое даяние благо, от Которого и мысль благая, - начало всякого блага. Мысль эта была для меня первым пристанищем в стране истины. Здесь душа моя нашла отдохновение от волнения и ветров. Мысль благая и спасительная! Эта мысль соделалась краеугольным камнем для созидания души моей. Мысль - дар бесценный всеблагого Бога, хотящего всем человекам спастись и прийти в познание истины! Эта мысль соделалась камнем основным для духовного созидания души моей! Эта мысль соделалась моею звездою-путеводительницею! Она начала постоянно освещать для меня многотрудный и многоскорбный тесный, невидимый путь ума и сердца к Богу. - Взглянул на религиозный мир из этой мысли и увидел: причина всех заблуждений состоит в забвении, в отсутствии этой мысли.
Чтение Отцов с полной ясностью убедило меня, что спасение в недрах Российской Церкви несомненно, чего лишены религии Западной Европы, как не сохранившие в целости ни догматического, ни нравственного учения первенствующей Церкви Христовой. Оно открыло мне, что сделал Христос для человечества; в чем состоит падение человека, почему необходим Искупитель, в чем заключается спасение, доставленное и доставляемое Искупителем. Оно твердило мне: должно развить, ощутить, увидеть в себе спасение, без чего вера во Христа - мертва, а христианство - слово и наименование без осуществления его! Оно научило меня смотреть на вечность, как на вечность, пред которой ничтожна и тысячелетняя земная жизнь, не только наша, измеряемая каким-нибудь полустолетием. Оно научило меня, что жизнь земную должно проводить в приготовлении к вечности… Оно показало мне, что все земные занятия, наслаждения, почести, преимущества - пустые игрушки, которыми играют и в которые проигрывают блаженство вечности взрослые дети… Это с полною ясностию излагают святые Отцы в своих священнолепных писаниях".
Архиепископ Феофан оканчивает свою проповедь об Отцах таким призывом: "Да будет, братие, эта благая мысль (взять Св. Отцов в наставники) путеводною и вашею звездою - во дни вашего земного странствования по волнам житейского моря!"
С тех пор прошли десятилетия, но эти слова остаются верными, как и вдохновенные слова Епископа Игнатия. За это время мир зашел еще дальше по пути Отступления от Истины Христианства, и сегодня еще более очевидно, что единственная альтернатива этому гибельному пути - это бескомпромиссный путь Истины, проложенный и указанный нам Св. Отцами.
И мы должны идти к Отцам не просто, чтобы "узнать о них"; если же нет, тогда мы ничуть не лучше праздных болтунов из мертвых Академий этого гибнущего современного мира, даже если это "Православные" Академии, где ученые богословы ловко определяют и объясняют все, что касается "святости", "духовности" и "феозиса", но никогда не испытали ничего, что позволило бы им обратиться к сердцам, к жаждущим душам и уязвить их желанием вступить на путь аскетического подвига, и не обладают знанием в той мере, чтобы увидеть, насколько глубоко заблуждаются те "академические" богословы, которые говорят о Боге с сигаретой в зубах или бокалом вина в руке, и не имеет достаточно мужества, чтобы обвинить "канонических" иерархов-отступников в предательстве Христа. Мы должны идти ко Святым Отцам, чтобы стать их учениками, получить от них учение об истинной жизни, о спасении души, даже зная при этом, что мы утратим благосклонность к нам мира сего и станем в нем изгнанниками. Если мы пойдем к Отцам, то мы увидим, что этот путь ведет прочь от запутанного болота современной мысли, основанной именно на отрицании священного святоотеческого учения. Тогда мы поймем, что Св. Отцы - исключительно "современны", когда говорят о подвиге православных христиан, когда они дают ответы на самые важные вопросы, вопросы жизни и смерти, которые обычные академические ученые даже боятся задавать, - и когда все же задают, то дают какие-нибудь безобидные ответы, достаточные только для тех, у кого лишь любопытство к этим вопросам, но не жаждет всею душою ответа. Мы получим у Отцов настоящее наставление, научимся у них смирению и недоверию к нашей суетной мирской мудрости, которая вездесуща как воздух в наши тлетворные времена, научимся доверяться Богу угодившим, а не миру. Мы найдем в них настоящих отцов, которых так мало в наши дни, когда во многих охладела любовь (Мф. 24: 12) - отцов, единственная цель которых направить нас, своих детей, к Богу, в Его Небесное Царство, где нас ожидают прогулки и беседы с этими ангельскими людьми в невыразимой радости во веки.
Нет такой современной проблемы, которая бы не нашла своего разрешения во внимательном и почтительном изучении творений Св. Отцов: касается ли это изобилующих сегодня сект и ересей, или же расколов и "юрисдикций"; претензий на духовную жизнь, которые предъявляет "харизматическое возрождение", или же тонких искушений комфортом и удобствами; сложнейших философских вопросов, как, например, "эволюция", или же очевидных случаев абортов, эвтаназии или "ограничения рождаемости"; утонченной апостасии сергианства, заменяющего Тело Христово церковной организацией, или же грубого обновленчества, начинающегося с пересмотра календаря и кончающегося "протестантизмом Восточного обряда". Во всех этих вопросах единственно верный путь указывают нам Отцы Церкви и их последователи, Отцы наших дней, вот наши путеводители.
Епископ Игнатий и другие поздние Отцы сказали нам, последним христианам, какие Св. Отцы наиболее важны для нас и в какой последовательности нам надо их читать. Пусть это вдохновит нас на то, чтобы взять отеческое учение за краеугольный камень дома нашей души, да наследуем жизнь вечную!
II. КАК ЧИТАТЬ СВЯТЫХ ОТЦОВ
Современная патрология стремится представить прежде всего духовность Православных Отцов; таким образом, ее цели и задачи весьма отличаются от задач обычного семинарского курса патрологии. Цель же нашего труда двояка:
1) Показать святоотеческое богословское основание духовной жизни - природу и цели духовной борьбы, Святоотеческий взгляд на человеческую природу, характер действия Божественной благодати и человеческих усилий и т.д. и 2) дать практическое руководство по ведению Православной духовной жизни, с характеристикой духовных состояний, как благих, так и дурных, с которыми может встретиться или пройти через них человек, подвизающийся в духовной борьбе. Затем, собственно догматические вопросы, касающиеся природы Бога, Святой Троицы, Воплощения Сына Божия, Исхождения Святого Духа и тому подобные будут затронуты лишь в связи с вопросами духовной жизни; и многие Святые Отцы, в своих писаниях обсуждавшие исключительно догматические вопросы, а вопросов духовной жизни касавшиеся лишь во вторую очередь или не касавшиеся вовсе, не будут обсуждаться здесь. Коротко говоря, прежде всего мы обратимся к Отцам Добротолюбия, этого собрания православных духовных писаний, созданного на заре нашего времени, непосредственно перед тем, как во Франции разразилась катастрофа Революции, последствия которой мы наблюдаем и по сей день - в наше время анархии и господства атеизма.
В нашем веке заметно значительное возрастание интереса к Добротолюбию и его святым творцам. В особенности отцы, наиболее близкие к нашему времени, как Св. Симеон Новый Богослов, Св. Григорий Синаит и Св. Григорий Палама, усиленно изучаются, а творения их переводятся и издаются на английском и других западных языках. Можно даже сказать, что в некоторых семинарских и академических кругах они "вошли в моду", в противоположность XIX столетию, когда они были вовсе "немодны" даже в большинстве Православных богословских академия (в противоположность лучшим монастырям, насельники которых всегда хранили память о Святых Отцах и жили по их писаниям).
Однако в самом этом факте скрывается грозная опасность, о которой нельзя молчать. "Мода" на глубочайшие духовные писания есть, несомненно, печальный факт. Лучше бы имена этих Отцов оставались вовсе неизвестны, чем превращались в предмет изучения ученых-рационалистов и "безумных неофитов", не получающих от этих писаний никакой духовной пользы, но лишь растушую духовную гордость от того, что они будто бы "знают Отцов лучше" кого бы то ни было, или - и того хуже - начинают без должной подготовки и без духовного руководства следовать духовным наставлениям, изложенным в этих писаниях. Разумеется, сказанное не означает, что ревнитель истины должен немедленно бросить чтение Святых Отцов: Боже упаси! Но это значит, что все мы - ученые, монахи, простые миряне - должны подходить к Отцам со страхом Божиим, со смирением, с великим недоверием к собственному разуму и суждению. Мы читаем Отцов для научения, и прежде всего должны признать, что для научения нужен учитель. И такие учителя есть: в наше время, когда иссякли Богоносные Старцы, нашими учителями должны стать сами Отцы, которые, особенно ближайшие к нам по времени, дают нам немало наставлений о том, как следует - и как не следует - читать Православные духовно-аскетические писания. Если сам Благословенный Старец Паисий Величковский, составитель первого славянского "Добротолюбия", был "поражен страхом" при мысли о том, что эти книги будут напечатаны и прекратят существование в виде рукописей, доступных лишь немногим монахам - с каким же страхом должны мы подходить к ним, глубоко сознавая, что один неверный шаг на избранном нами узком пути может обернуться страшной духовной катастрофой!
Блаженный Паисий в своем письме к Феодосию, Архимандриту монастыря Св. Софрония (1), писал: " Известие о напечатании Святоотеческих книг на греческом и славянском языках встречаю я одновременно с радостью и страхом. С радостью, потому что теперь они не погибнут в забвении, и любой, кто ревностен о вере, сможет с легкостью ознакомиться с ними; со страхом же и трепетом, поскольку они будут продаваться среди других книг, не только для монахов, но и для всех христиан, а эти последние, занимаясь умной молитвой самовольно, без руководства опытных наставников, могут впасть в прелесть, и из-за этого иные пустоумные станут хулить сей святой и безупречный труд, утвержденный множеством великих Святых Отцов… а из-за этих хулений, пожалуй, возникнут сомнения в учении наших Богоносных Отцов". Практика умной Молитвы Иисусовой, продолжает Блаженный Паисий, возможна только в условиях монашеского послушания.
В наши последние времена, когда аскетическая борьба ослабевает, немного найдется таких, которые достигают высот умной молитвы (или хотя бы представляют, что это такое); но предупреждения Блаженного Паисия и других Святых Отцов верны и сегодня, и для людей, не столь искусных в духовной брани. Всякий, кто читает Добротолюбие и иные писания Святых Отцов, и даже многие Жития Святых, встречается там с рассуждениями об умной молитве, о Божественных видениях, об обожении и других возвышенных духовных состояниях, и для Православного Христианина необходимо знать, что следует думать об этом и как к этому относиться.
Итак, посмотрим, что говорят Святые Отцы об этом и вообще о нашем подходе к Святым Отцам.
Блаженный Старец Макарий Оптинский (+1860) счел необходимым написать специальное "Предостережение читающим духовные святоотеческие книги и желающим творить умную Молитву Иисусову" Здесь великий Старец прошлого века ясно объясняет, каково должно быть наше отношение к этим духовным состояниям: "Святые и богоносные Отцы писали о великих духовных дарах, для получения каковых нужно работать долго и неустанно; а не имеющие таковых, слыша о подобных необыкновенных дарованиях и откровениях, дарованных достойным, должны памятовать о своей глубокой слабости и великом недостоинстве, и склонять себя ко смирению, каковое для спасения необходимо более всех других трудов и добродетелей". Так и Св. Иоанн Лествичник (VI век) пишет: "Как бедняк, взирающий на царские сокровища, только лучше познает собственную бедность, так и дух, читая о великих деяниях Святых Отцов, невольно все более и более смиряется в мыслях своих" (Лест. 26: 25). Итак, к писаниям Святых Отцов нельзя приближаться иначе, как со смирением и сознанием собственного недостоинства.
Вот что еще пишет Св. Иоанн Лествичник: "Восхищаться трудами Святых похвально; соревноваться с ними душеспасительно; но желать вдруг, по мановению ока стать подобными им - невозможно и бессмысленно" (Лест. 4:42). Св. Исаак Сирин (VI век) учит в своей Второй Гомилии (по изданию Св. Макария Оптинского, цит. соч., стр. 364): "Те, кто с нетерпением ждет от молитвы приятных духовных ощущений, и в особенности те, кто, не достигнув духовной зрелости, стремится к видениям и духовным созерцаниям, становится добычей вражеских козней и впадает во тьму и в умопомрачение; помощь Божия покидает его и предает на посмеяние демонам из-за его горделивых стремлений сверх меры и разума". Итак, мы должны подходить ко Святым Отцам со смиренным желанием начать духовную жизнь с самой низшей ее ступени, и даже не мечтать о достижении высоких духовных ступеней, которые выше нас. Св. Нил Сорский (+1508), великий Русский Отец более близких к нам времен, пишет в своем Монастырском Правиле (гл. 2): "Что же сказать о тех, кто в смертном теле вкусил бессмертной пищи, кто в этой преходящей жизни сподобился причаститься радостям, ожидающим нас в небесном отечестве?… Мы, отягощенные многими грехами и истерзанные страстями, недостойны даже слышать такие слова. И все же, возложив надежды на милосердие Божие, мы дерзаем хранить в уме слова святых писаний, чтобы возрастать по крайней мере в познании глубины своего падения".
Чтобы стяжать смирение при чтении Святых Отцов, мы должны начать с самых простых отеческих писаний, обучающих "азбуке" благочестия. В VI веке один послушник из Газы написал великому прозорливому старцу, Св. Варсануфию, письмо, по духу живо напоминающее размышления и сомнения какого-нибудь современного неопытного Оксфордского студента: "Есть у меня учительные книги, и, когда читаю их, чувствую, как ум мой от страстных помыслов обращается к созерцанию догматов". Святой Старец ответил на это: "Мне не хотелось бы, чтобы ты читал такие книги - они надмевают ум; лучше изучать труды Старцев, которые ум смиряют. Говорю это не для того, чтобы унизить догматические книги, но только даю тебе совет; ибо разная бывает пища".(Вопросы и ответы, №. 544). Важной целью изучения Святых Отцов является указание, какие Святоотеческие книги наиболее подходят для начинающих, а какие следует оставлять на потом.
Повторю еще раз: различные святоотеческие книги о духовной жизни полезны для православных христиан, находящихся в различных жизненных условиях: книги, предназначенные для отшельников, не адресованы к монахам, ведущим обычную монашескую жизнь; предназначенные монахам вообще - не подходят для мирян; и в любом случае, духовная пища, предназначенная для людей, имеющих опыт, может оказаться абсолютно несъедобной для начинающих. Только тот, кто усердным исполнением заповедей Господних в лоне Православной Церкви, вдумчивым чтением наиболее простых Святоотеческих творений, под духовным руководством ныне живущих отцов достиг определенного уровня духовной жизни - только он может получить духовную пользу от чтения Святых Отцов, применяя их творения к условиям собственной жизни. Епископ Игнатий Брянчанинов пишет по этмоу поводу: "Замечено, что послушники никогда не приспосабливают книги к своим условиям, но всегда увлекаются направлением книги. Если книга дает советы о безмолвии и показывает изобилие духовных плодов, собираемых на этом пути, новичок непременно ощущает сильнейшее желание уйти в отшельничество, в необитаемую пустыню. Если книга рассказывает о безусловном послушании под водительством духоносного отца, новичок неизбежно впадет в желание суровой жизни в полном подчинении у Старца. В наше время Бог не дает нам этих путей. Но книги Святых Отцов, описывающие эти состояния, могут столь сильно увлечь новичка, что из-за неопытности и невежества он с легкостью решит покинуть место, где живет и где у него есть все условия, чтобы трудиться над своим спасением и шествовать духовным путем, исполняя евангельские заповеди, ради неисполнимой мечты о совершенной жизни, столь живо и привлекательно изобразившейся в его воображении". И он заключает так: "Не доверяй своим помыслам, мнениям, порывам и настроениям, даже если они предлагают тебе или разворачивают перед тобой самые привлекательные картины святой монашеской жизни" ("Арена" (?), гл. 10). То, что говорит здесь Епископ Игнатий о монахах, относится и к мирянам, применительно к условиям жизни в миру. В конце этого предисловия мы сделаем несколько замечаний касательно духовного чтения для мирян.
В другом своем Ответе (№ 62) Св. Варсануфий делает еще одно замечание, очень важное для тех, кто подходит к Святым Отцам слишком академически: "Тот, кто заботится о своем спасении, не должен вовсе спрашивать ( Отцов, т. е. читать Святоотеческие книги) в поисках одного только знания, ибо знание надмевает (1 Кор. 8: 1), по слову Апостола; но полезнее всего спрашивать о страстях и о том, как следует жить, то есть, как спастись; ибо это необходимо и ведет к спасению".
Итак, не следует читать Святых Отцов из чистого любопытства или академического интереса, без желания воплотить в жизнь все, чему можешь от них научиться, в соответствии со своим духовным уровнем. Современные академические "богословы" уже яснее ясного продемонстрировали, что возможно иметь абстрактную информацию о Святых Отцах, не имея при этом ни малейших духовных познаний.
О таких людях Св. Макарий Великий говорит (Гомилия 17: 9): "Как бедняк в нищенском рубище во сне воображает себя богачом, но, проснувшись, видит себя снова бедным и нагим; так случается и с теми, кто много и красиво рассуждает о духовной жизни, но не подтверждают своих слов ни опытом, ни силой, ни укреплением в добродетели, и все добрые побуждения их остаются лишь мечтаниями".
Способ проверить, насколько реально наше чтение Святых Отцов, приводит Св. Варсануфий в своем ответе послушнику, который обнаружил, что надмевается и становится горд, говоря о Святых Отцах (Ответ № 697): "Когда ты обращаешься к жизни Святых Отцов и их ответам, осуждай себя, говоря: Увы мне! Как могу я говорить о добродетелях Отцов, если сам ни в чем на них не похожу? Я живу, наставляя других для их пользы; почему же не делается со мной по слову Апостола: "Других ты учишь, а себя научить не можешь" (Рим. 2: 21)? Итак, учение у Святых Отцов неразрывно с постоянным самоосуждением.
Наконец, мы должны помнить, что конечная цель чтения Святых Отцов - не получить некое "духовное наслаждение", или укрепиться в своей праведности, знании и "созерцательности" - но с их помощью вступить на путь активного духовного делания. "Многие Святые Отцы обсуждают различие между "активной" и "созерцательной" (точнее, "ноэтической") жизнью, и следует подчеркнуть, что это не относится, как некоторые могут подумать, к искусственному разделению между "обычной" жизнью "внешнего" Христианина или "просто добрыми делами" - и "внутренней жизнью", культивируемой только монахами и представителями интеллектуальной элиты; вовсе нет. Православная духовная жизнь только одна, и ею живет каждый Православный подвижник, в монастыре или в миру; "активность" или "практика" (по-гречески "праксис") знаменует путь, "видение" ("теория") или "обожение" - конец пути. Почти все Святоотеческие писания относятся к жизни деятельной, а не созерцательной; когда же упоминается последняя, то лишь для того, чтобы указать нам на цель наших трудов и борений, цель, которой вкусили в здешней жизни лишь немногие великие святые, а полнота ее откроется нам лишь в будущем веке. Даже наиболее возвышенные писания "Добротолюбия", как пишет Епископ Феофан Затворник в предисловии к последнему тому русскоязычного Добротолюбия, "говорят не о ноэтической, но почти исключительно о деятельной жизни".
Однако, даже усвоив эти основные принципы, Православный Христианин, живущий в наш век надменного знания, не избежит некоторых ловушек, ждущих тех, кто стремится читать Святых Отцов с православным пониманием и в православном контексте.
Поэтому, прежде чем начинать изучение самой патрологии, остановимся и опишем кратко некоторые ошибки, совершаемые современными читателями Святых Отцов, и скажем о том, как не надо читать Отцов.
III. КАК НЕ НАДО ЧИТАТЬ СВЯТЫХ ОТЦОВ
О серьезности и трезвости, с которой следует подходить к изучению Святых Отцов, сказано уже достаточно. Но свойственная человеку ХХ-ого столетия привычка к легкомыслию, к несерьезности в самых серьезных вопросах, к "игре идеями" - чем занимаются в наше время ученые в университетах - заставляет нас более подробно остановиться на некоторых обычных ошибках, допускаемых номинально Православными Христианами при изучении Святых Отцов. Чтобы обозначить ловушки, в которые многие уже попались, нам придется назвать имена и дать ссылки на публикации.
Такой разбор поможет нам ясно понять, как не следует подходить к Святым Отцам.
ЛОВУШКА ПЕРВАЯ: ДИЛЕТАНТИЗМ
Эту ловушку, в которую попадают обыкновенно наиболее легкомысленные из людей, интересующихся Святыми Отцами, можно наблюдать на "экуменических" сборищах разного сорта: всевозможных конференциях, "диалогах"№ и т.д. На таких сборищах специализируется Английское Товарищество Св. Альбана и Св. Сергия, что отражено в его журнале "Соборность". Здесь мы можем, например, прочесть в речи об Отцах-Пустынниках, произнесенной "православным" клириком, следующее: "Отцы-Пустынники имеют для нас огромное значение. Они предоставляют всем нам великолепное поле для экуменической встречи". Неужели автор столь наивен и не подозревает, что Отцы, которых он желает изучать, как и все Святые Отцы, пришли бы в ужас от одной мысли, что их слова могут быть истолкованы как учение о молитве с инославными? На подобных "экуменических" сборищах из вежливости не принято указывать инославным, что для изучения Отцов необходимо иметь ту же веру, что и у Отцов Православия. Без этого условия все указания о молитве и духовной жизни приведут инославного слушателя только к заблуждению, к упорству и закоснению в своих ошибках. Это нечестно по отношению к слушателям; это несерьезно со стороны оратора; разумеется, так заниматься изучением Святых Отцов нельзя.
В том же периодическом издании можно прочесть о "паломничестве в Британию", когда группа протестантом посещала службы различных сект, а затем - Православную Литургию, на которой "батюшка произнес очень яркую и ясную речь о Евхаристии" (Sobornost, лето 1969 стр. 680). В своей речи "батюшка", без сомнения, цитировал Святых Отцов - однако не дал своим слушателям их понять; он только запутал слушателей, позволив им думать, что Православие - просто секта в ряду других сект, и что Православное учение о Евхаристии поможет им лучше понять свою лютеранскую или англиканскую службу. В отчете об "Экуменическом Диалоге" в том же номере (стр. 684) мы находим и результаты проповеди "Православного богословия" в подобных условиях. После посещения Православной Литургии "диалогисты" отправились на службу баптистской общины, ставшую для них "глотком свежего воздуха". "Особенно освежающей была небольшая проповедь, полная радости Воскресения. Те из нас, кто знаком с Православной Церковью, нашли здесь ту же истину и были счастливы встретить ее и в баптистской службе." Православные, поощряющие такой дилетантизм, несомненно, забыли мудрый совет из Писания: не мечите бисер перед свиньями.
Позже это Товарищество еще более расширило свой дилетантизм: следуя последней интеллектуальной моде, оно включило в свою программу лекции по суфизму и другим нехристианским религиозным традициям, долженствующим обогатить "духовность" слушателей в том же духе, в каком до сих пор их "обогащали" Православием.
То же духовно испорченное отношение на более утонченном уровне можно наблюдать в "согласительных документах", снова и снова исходящих от различных "богословских консультаций", где Православные "соглашаются" с католиками, англиканами и т.д. Эти "согласительные документы" по таким вопросам, как "Евхаристия" или "природа Церкви", также являются упражнениями в экуменической вежливости; здесь считается неприличным даже заметить инославному (если "Православные богословы" вообще понимают, что это такое), что, как бы и о чем бы не "соглашаться", инославный, не имеющий опыта жизни в Церкви Христовой, все равно не знает Истины. Такие "богословы", не колеблясь, находят "соглашение" даже в чисто духовных вопросах, где, казалось бы, более, чем где-либо еще, очевидна невозможность никакого соглашения. Те, кто верит, как заявляет официальное "Послание" "Православно-Цистерцианского Симпозиума" (Оксфорд, 1973) что римо-католические, православные и англиканские монахи "внутренне едины, как члены монашеских общин, вышедших из различных Церковных традиций", разумеется, мыслят согласно растленной мудрости мира сего и "экуменической" моды, а не в согласии с Православной духовно-монашеской традицией, строго настаивающей на чистоте веры. Цель и тон этих "диалогов" достаточно ясно видны из доклада на том же Симпозиуме, где указывается, что в настоящее время "диалог" расширяется путем включения в него нехристианского монашества, которое должно каким-то образом "помочь обычному христианскому монашеству… в каком-то смысле идентифицироваться с монашеством буддизма или индуизма". Как бы учены ни были участники этого Симпозиума, их дилетантизм, без сомнения, превосходит дилетантизм протестантских мирян, равно благоговеющих перед Православной Литургией и баптистской службой.
В "православном" журнале можно прочитать и отчет "Экуменического Института Духовности" (католико-протестантско-православного), основанного в 1969 г. в Нью-Йорке Свято-Владимирской Семинарией, где приводится беседа "широко мыслящего" православного профессора Николая Арсеньева о христианской духовности Востока и Запада. Православный священник комментирует эту беседу так: "Одно из наиболее потрясающих утверждений профессора - что между святыми всех христианских традиций уже существует христианское единство. Интересно было бы попробовать эксплицировать это утверждение на вероучительные и организационные разделения, несомненно, существующие". Вероучительные отклонения "православных" экуменистов сами по себе достаточно неприглядны; но когда доходит до духовности, они, кажется, забывают обо всяких пределах и границах - верный знак того, насколько извращено и размыто предание и опыт истинно Православной духовности у нынешних "православных богословов". Разумеется, истинное и серьезное "сравнительное исследование духовности" возможно - но только не на почве "согласительных документов". Приведем один пример: самым расхожим примером "Западной духовности", к которому обращается и доктор Арсеньев, и много кто еще, является Франциск Ассизский, согласно стандартам Православной духовности - классический пример духовно заблудшего монаха, впавшего в прелесть и провозглашенного святым лишь потому, что Запад к тому времени уже впал в апостасию и утерял Православные стандарты духовной жизни. В нашем исследовании Православной духовной традиции в этой книге* необходимо будет отметить (для контраста), когда именно сошли с истинного пути Франциск и другие западные "святые"; для настоящего исследования достаточно отметить, что отношение, культивируемое подобными "экуменическими институтами" и "согласительными документами", есть отношение бездумного дилетантизма, подобного тому, который - на более популярном уровне - мы рассмотрели выше.
Главная причина такого духовно-патологического отношения - возможно, не столько в интеллектуально неверном подходе богословского релятивизма, превалирующем в "экуменических" кругах, сколько глубже - в личностном устройстве и стиле жизни большинства нынешних "христиан". Суть его можно понять из замечания одного православного студента "Экуменического Института", спонсируемого Мировым Советом Церквей в Боссе, Швейцария. Говоря о ценности "индивидуального подхода со множеством различных взглядов на проблему", он замечает, что "лучшие обсуждения" (речь идет о проблеме "Евангелизма") "происходят не на пленарных заседаниях, а у камина с бокалом вина" Эта случайная реплика проливает свет на самую суть современной жизни; в ней раскрывается все современное отношение к Церкви, ее богословию и практике. Это ведет нас к следующей ловушке, которой следует избегать при изучении Святых Отцов.
ЛОВУШКА ВТОРАЯ: "БОГОСЛОВИЕ С СИГАРЕТОЙ"
Легкомыслие и бездумность встречается не только на "экуменических" сборищах; нечто подобное можно встретить и на чисто "православных" встречах и диалогах, и на собраниях "Православных богословов". На таких собраниях не всегда идет речь о Святых Отцах, но самый дух этих собраний может подготовить нас к тому, чтобы понять, что происходит, когда эти, по видимости, серьезные Православные христиане принимаются за изучение богословия и духовности.
Одной из величайших "православных" организаций в Соединенных Штатах являются "Объединенные Клубы Русских Православных", состоящие главным образом из членов бывшей Русско-Американской Метрополии. Каждый год члены клубов собираются на встречу, достаточно типичную для "Православия" в Америке. В октябре 1973 года в "Русском Православном Журнале" был напечатан отчет, посвященный встрече 1973 года, на которой Епископ Димитрий Хартфордский обратился к делегатам с такими словами. "Я вижу - и говорю это совершенно искренне - что ОКРП - возможно, величайшая духовная сила в Американском Православии" (стр. 18). Правда, что на съезде обычно присутствует множество духовных лиц, в том числе непременно Митрополит Иреней, что там происходят ежедневные службы и обязательно работает семинар на какую-нибудь религиозную тему. Стоит отметить, что на семинаре этого года (озаглавленном в духе "Американского Православия": "Что? Снова пост?", "был поднят вопрос о рассмотрении субботнего вечера как времени подготовки к воскресенью. Вопрос вызвал споры, так как американский стиль жизни требует использовать субботний вечер для "социальной жизни". Один присутствовавший священник дал Православный ответ на эти сомнения: "В вечер субботы следует посетить вечерю, исповедаться и провести вечер в тишине и спокойствии" (стр. 28). Но сами устроители Съезда, очевидно, не видели причины для сомнений: в полном соответствии с "американским стилем жизни" суббота - и не только в этом году, но во все прошлые годы - была посвящена танцам до упаду. Другие вечера также отличались обилием развлечений, включая "Забавы для подростков", "Рок-н-ролльный ансамбль", имитацию казино - "все как в Лас-Вегасе", и обучение модному "искусству" танца живота (стр. 24). Фривольные фотографии, сопровождающие отчет (и перемешанные с фоторепортажем о Божественной Литургии), ясно показывают, что "православные" американцы не отстают от своих безрелигиозных собратьев в погоне за бесстыдными развлечениями. Такое смешение "священного" и "непристойного" почитается в нынешнем "американском Православии" вполне "нормальным"; эта организация является (говоря словами епископа) "возможно, величайшей духовной силой в Американском Православии". Но с каким духовным настроем придет на Божественную Литургию человек, проведший предыдущий вечер в поклонении духу мира сего, и большую часть выходных - в недостойных развлечениях? Трезвый наблюдатель может ответить только: "Такой человек принесет с собой мирской дух, мирской воздух, которым он дышит; итак, само Православие станет для него составной частью "американского стиля жизни". Если такой человек начнет читать Святых Отцов, говорящих о совершенно другом образе жизни, он либо обнаружит, что они совершенно чужды и непонятны ему, живущему в другом мире, или же попытается исказить их учение так, чтобы приспособить их к своей обмирщенной жизни.
Взглянем теперь на более серьезное "православное" собрание, где и вправду цитируются Святые Отцы; ежегодные конференции "Православного Студенческого Комитета". Осенью 1975 года журнал "Консерн" (?) поместил фоторепортаж о Конференции 1975 года, цели которой, как сказано, "лежали в чисто духовной плоскости"; все тот же "развлекательный" дух, девицы в шортах (от этого покраснели бы даже члены ОКРП!), священник произносящий приветственную речь в небрежной позе, с руками в карманах… и вот, в такой атмосфере православные христиане обсуждают тему "Святого Духа в Православной Церкви". Другая статья из того же журнала позволяет нам понять, что происходит в умах таких обмирщенных "христиан". Вот что пишет в колонке, посвященной "освобождению женщин" (заголовок ее столь вульгарен, что мы не видим нужды приводить его здесь), ее редактор - молодая новообращенная: "Обратившись в Православие, я полагала, что осознаю большинство проблем, с которыми мне предстоит встретиться в Церкви. Я знала, что Церковь раздираема соблазном национализма, что на приходах нередки склоки и свары, что многие прихожане невежественны в вопросах религии..."
Далее журналистка переходит к защите "реформы" традиционного сорокадневного периода, во время которого женщина после рождения ребенка не допускается в церковь. Этот и другие "пережитки" представляются современной "просвещенной" американке "несправедливыми". Возможно, она никогда не встречала ни одного истинно-православного священника или мирянина, который объяснил бы ей принципы истинной православной жизни и ввел бы ее в мир Православия; возможно, она и встречалась с такими людьми, но не захотела понять их, не пожелала признать, что главная "проблема" нынешних новообращенных - не легко критикуемая православная среда, но их собственное умонастроение и отношение к Православию. Стиль жизни, отражаемый в журнале, неправославен, и сам тон его публикаций делает любое обращение к православному стилю жизни почти невозможным. Подобные издания и конференции отражают, как в зеркале, умонастроение сегодняшних молодых людей, ограниченных, легкомысленных и эгоистичных, которые даже в религии ищут "духовности с комфортом", чего-то легкого и вполне понятного их незрелым умам, оболваненным "современным образованием". Сегодняшние молодые - и многие немолодые - клирики сами поддались обмирщенной атмосфере, в которой растет молодежь; в лучшем случае они произносят бессильные академические лекции о предметах, в которых сами ничего не понимают, в худшем - соблазнившись духом времени, принимаются наперебой с молодежью критиковать "стариков" и "православное гетто". Что толку говорить этим молодым людям об "Обожении" или "Пути Святых" ("Консерн", Осень 1974 года)? Современный студент способен понять эти идеи интеллектуально, но эмоционально и духовно совершенно к ним не подготовлен. О какой патрологии можно говорить, если человек не знает азбучных истин - не имеет понятия о том, с чем должен бороться христианин и каким образом отделяться от мира во вне и внутри себя? Без такой подготовки и тренировки в элементарной духовной жизни, без сознания разницы между православной жизнью и миром сим, подобные лекции не принесут ни малейшего духовного плода.
Зная, на какой почве возрастают молодые православные христиане в Америке (и во всем свободном мире), не стоит удивляться тому, что в последнее время работы по православному богословию и духовности становятся все более и более легковесными; И даже труды лучших писателей и ученых православного "мейнстрима" кажутся какими-то выхолощенными, лишенными духовной силы. Да и жизнь обычного православного прихода в наше время чаще всего представляет собой картину духовной спячки, весьма напоминающей спячку в лагере "православных богословов". Почему так происходит?
Бессилие Православия, столь широко распространившееся в наши дни, есть, несомненно, результат бедности и несерьезности современной жизни. В наше время Православие, со всеми его священниками, богословами и верующими, стало обмирщенным.
Молодые люди, приходящие из благоустроенных домов и ищущие или принимающие ("православные по рождению" и "обращенные" в этом смысле похожи)с религию, не уводящую прочь от той самодовольной и пустой жизни, которую они вели до сих пор; профессора и лекторы, чье значение в академическом мире не имеет никакого отношения к серьезным вопросам, вопросам жизни и смерти; сама академическая атмосфера самодовольной обмирщенности, в которой проходят почти все эти "встречи", "конференции", "диалоги" - все эти факторы, соединяясь вместе, образуют искусственную, тепличную атмосферу, в которой могут вестись любые речи об истине или опыте Православия - но сама обстановка, в которой они произносятся, сама мирская настроенность ораторов и слушателей не позволяет им достичь глубин души и создать глубокое понимание, к которому призваны Православные Христиане. В противоположность этой тепличной атмосфере настоящее православное образование, представляющее собой, так сказать, передачу из уст в уста самого Православия, не может происходить иначе, как в естественной православной среде; в монастыре, где не только послушники, но и благочестивые миряне получают наставления не только от особо почитаемых старцев, но и от самой атмосферы святого места; в нормальном приходе, руководимом "старомодным" священником, ревностным в вере и жаждущим спасения своей паствы - такой человек не станет извинять их грехи и мирские привычки, но поведет их путем высокой духовной жизни; даже в богословской школе - но школе старого типа, созданной не по образцу светских университетов Запада, школе, где поддерживается живая связь с истинно православными учеными, живущими согласно своей вере и думающими согласно "старой школе" веры и благочестия. Но все эти составляющие нормальной православной среды с презрением отвергаются православными христианами, живущими по искусственным законам мира сего, и остаются недоступны для нового поколения. В среде русской эмиграции "богословов" новой школы, стремящихся к гармонии с новейшими интеллектуальными веяниями, цитирующих новейшие римо-католические или протестантские сочинения, принимающих "несерьезный" тон современной жизни и в особенности академического мира, остроумно называют "богословами с сигаретой". Столь же справедливо было бы назвать их "богословами с бокалом вина", защитниками "богословия сытого брюха" или "комфортной духовности". Их сочинениям недостает силы, поскольку сами они всецело принадлежат к миру сему и адресуются к обмирщенным людям в обмирщенной атмосфере - из всего этого не выходит ничего, кроме пустой болтовни и напыщенно-бессмысленных фраз.
Точное отражение этого духа на более популярном уровне можно наблюдать в короткой статье, написанной образованным прихожанином Греческой Архиепископии в Америке и опубликованной в официальном журнале этой юрисдикции. Этот мирянин, очевидно, увлеченный "святоотеческим возрождением", поразившим некоторое время назад Греческую Архиепископию и ее семинарию, пишет: "В наше время часто слышатся споры о "старом" и "новом". Несомненно, православные традиции, унаследованные от предков, очень важны, но стремительно меняющийся мир вокруг нас, кажется, выводит их из обихода". Далее он развивает свою мысль: "Почему бы не начать с малого, домашнего… Вместо того, чтоб торопливо проборматывать традиционную молитву перед трапезой - не лучше ли произнести ее молча, в душе, а затем вместе прочесть "Отче наш"? Некоторые эксперименты можно провести и в приходе на службе. И не нужно ничего прибавлять или убавлять. Просто закончим службу дополнительной молитвой, песнопением или жестом, и затем постоим в молчании, молясь о том, чтобы Бог снизошел в нашу жизнь.
Безмолвие и бесстрастие очень важны в нашем Православном предании. Но не нужно бояться нового. Внутреннее возрождение, так нужное нам всем, начинается с малого. ("The Ortodox Observer" Sept. 17, 1975, стр. 7)
Очевидно, намерения у автора самые благие, но он, как и сами Православные церкви нашего времени, попал в ловушку обмирщенного мышления и не может смотреть на вещи с нормальной православной точки зрения. Нет нужды говорить, что, если человек, почитав Святых Отцов и увлекшись "святоотеческим возрождением", вносит в свое ежедневное расписание пять минут молчания (разумеется, чисто внешнего, а внутренне наполненного мирским духом) и присваивает этому упражнению высокое имя исихазма - право, лучше бы он не читал Святых Отцов вовсе, ибо такое чтение превратит его в лицемера и обманщика, на деле ничуть не более упомянутых ранее организаций способного отличить священное от низкого и недостойного. Чтобы приблизиться к Святым Отцам, необходимо прежде всего вырваться из мирской атмосферы, а для этого - понять, что это такое.
Человек, для которого нынешние православные "диалоги", "конференции" и "институты" - дом родной, не будет как дома в мире истинной православной духовности, ибо по тону она будет разительно отличаться от того, к чему он привык в этих типичных проявлениях "религиозной" обмирщенности. Мы должны взглянуть в лицо болезненной, но неизбежной истине: человек, серьезно читающий Святых Отцов и стремящийся по мере своих сил (пусть даже на очень примитивном уровне) вести православную духовную жизнь, никогда не будет идти в ногу со временем, всегда останется чужим в атмосфере современных "религиозных движений" и дискуссий, будет вести жизнь, совершенно отличную от той, что отражается сейчас почти во всех "Православных" книгах и журналах. Разумеется, все это легче сказать, чем сделать; но в борьбе с собой мы не останемся без помощи. К этому мы еще вернемся, но сначала рассмотрим еще одну ловушку, которую необходимо избегать при изучении Святых Отцов.
ЛОВУШКА ТРЕТЬЯ: "РЕВНОСТЬ НЕ ПО РАЗУМУ" (Рим. 10:2)
При общем бессилии и бесплодии нынешнего обмирщенного "Православия" неудивительно, что даже члены обмирщенных "православных" организаций порой ловят в Божественной службе или в писаниях Святых Отцов отблеск истинного Православия и, противопоставив его самодовольно-пустой обмирщеной религиозности, становятся ревнителями истинно-православной жизни и веры. Само по себе это прекрасно и достойно; но на практике избегнуть сетей мира сего не так легко, и слишком часто такие ревнители не только носят на себе знаки мира сего, которого пытаются избегнуть, но и вообще уходят из области православного предания во что-то, сильно напоминающее изуверскую секту.
Наиболее выразительный пример такой "ревности не по разуму" - нынешнее "харизматическое" движение.
Описывать это движение я сейчас не буду. Любая статья в "Логосе", журнале "православных харизматиков", ясно показывает, что православные христиане, вовлеченные в это движение, не имеют никакого опыта святоотеческого христианства, что все их апологии почти совершенно протестантские по языку и тону. Правда, "Логос" постоянно цитирует писания Св. Симеона Нового Богослова и Св. Серафима Саровского о стяжании Святого Духа;
но противоречие между истинными православными учениями о Святом Духе и протестантским опытом, излагаемом в этом журнале, столь очевидно, что, похоже, здесь сталкиваются две совершенно различные реальности: одна - Святой Дух, снисходящий только на тех, кто стремится к истинно-православной жизни; другая - экуменистский "дух времени", овладевающий теми, кто утерял (или никогда не знал) "узкого" православного пути и "открыл" себя для новых откровений, доступных всем сектам без исключения. Тот, кто внимательно читает Святых Отцов и прилагает их учение к собственной жизни, всегда сможет различить в этом движении явные признаки духовной прелести и характеризующий их неправославный тон и практику.
Существует еще одна, достаточно незаметная форма "ревности не по разуму", угрожающая прежде всего обычным серьезным православным христианам; она не несет на себе явных признаков прелести, однако ведет человека к заблуждению в духовной жизни. Эта опасность подстерегает прежде всего новообращенных, послушников в монастырях - словом, тех, ревность которых в вере еще незрела, не проверена на опыте и не сдерживается смирением.
Такая ревность возникает на основе двух психологических факторов. Первый - неумеренный идеализм, вдохновляемый описаниями пустынножительства, суровых аскетических подвигов, высоких духовных взлетов. Сам по себе такой идеализм хорош и говорит об истинной ревности в духовной жизни; но, чтобы приносить добрый плод, он должен ограничиваться практическим знанием о трудностях духовной борьбы и рождающемся в этой борьбе смирением. Без этой узды он потеряет связь с реальностью духовной жизни и сделается бесплодным, следуя - по слову Епископа Игнатия - "за несбыточной мечтой о совершенной жизни, живо изображенной в его воображении". Чтобы заставить этот идеализм приносить плоды, нужно последовать совету Епископа Игнатия: "Не доверяй своим помыслам, мнениям, порывам или настроениям, даже если они предлагают тебе или разворачивают перед тобою привлекательное зрелище святейшей монастырской жизни"
Второй фактор, соединяющийся с этим обманчивым идеализмом, особенно в наш рационалистический век - безудержно критическое отношение ко всему, что не соответствует завышенным стандартам неофита. Вот основная причина того разочарования, которое поражает многих новообращенных и послушников после первого взрыва энтузиазма. Это разочарование - явственный знак того, что подход человека к духовной жизни и к чтению Святых Отцов был односторонним, что в нем преобладал упор на абстрактное знание, которое "надмевает", и недоставало сердечного сокрушения, сопровождающей духовную борьбу. Так происходит с послушником, который "вдруг" обнаруживает, что устав избранного им монастыря не похож на то, что он читал о подвигах отцов-пустынников, или что Последование Божественных служб совершается не строго по древним правилам, или что у его духовного отца есть, как и у любого, свои человеческие слабости, а, значит, он - не настоящий "Богоносный старец"; И вот, послушник перестает соблюдать "неправильный" устав, отказывается от Последования, приспособленного к нашим духовно слабым временам, и не доверяет духовному отцу, без которого не сможет получить никакого духовного руководства. Люди, живущие в миру, без труда найдут в сегодняшних православных приходах параллели такой ситуации.
Святоотеческое учение о сердечном сокрушении - одно из наиболее важных учений в наши дни, когда "головное знание" столь превозносится в ущерб развитию эмоциональной и духовной жизни. Об этом мы еще поговорим в соответствующих главах "Патрологии". Именно недостаток этого существеннейшего опыта прежде всего ответствен за дилетантизм, тривиальность и недостаток серьезности в большинстве современных исследований по Святым Отцам; без него человек не может применить учение Отцов к собственной жизни. Можно изучить Святых Отцов вдоль и поперек, приводить цитаты по любому поводу, рассуждать о "духовном опыте", описанном в Святоотеческих книгах, можно даже вызубрить все ловушки, подстерегающие христианина на его духовном пути - но, не имея сердечного сокрушения, остаться бесплодной смоковницей, или, попросту говоря, многоученым занудой - или превратиться в адепта нынешних "харизматических" движений, не имеющих ничего общего с истинным духом Святых Отцов.
Все сказанное выше - разумеется, не полный перечень ошибок, в которые можно впасть при чтении Святых Отцов. Таких ошибок существует гораздо больше, и способов прочесть Святых Отцов и не получить от них никакой пользы (или даже получить вред) тоже немало. Я просто пытаюсь предупредить православных христиан, что изучение Святых Отцов - серьезное дело, к которому нельзя подходить легкомысленно, повинуясь какому-нибудь новейшему интеллектуальному веянию нашего времени. Но это предупреждение не должно отпугивать серьезных православных христиан. Чтение Святых Отцов приносит незаменимую пользу тому, кто высоко ценит свое спасение и стремится трудиться над ним со страхом и трепетом; но, чтобы извлечь из этого чтения максимальную пользу, нужно подходить к нему практически.