Главная > Патрология > П. Неллас. Христианская антропология > Обожение (становление во Христе) ума

Обожение (становление во Христе) ума

В таинствах святой Церкви Бог предлагает полноту, к которой нечего добавить. Однако приемлющий должен усвоить принятое своим личным содействием - "ибо ... прилично и сообразно, получив жизнь, не довольствоваться сим и не сидеть в бездействии, как бы все уже имели, но надлежит заботиться о том, чем сохранить ее [28].

Но человек в основном определяется тем, к чему направлены его мысли и желания. Как же он сможет пребыть единым со Христом без единения с Ним этих своих высших сил? Без такого единения с Ним, он, хотя и будет, ради приобщения Божественным Плоти и Крови, "чадом" и "членом" Христовым - но "заслуживающим порицания" и "мертвым". Когда же ум его неотлучен от ума Христова, и воля приучена к согласию с Его волей, естественно последовать и всему человеку, делая союз совершенным.
Что нужно человеку для того, чтобы, усваивая полученные в церковных таинствах рождение, движение и жизнь, обожить во Христе свои ум, сердце и волю, Кавасила показывает в двух последних Словах "О жизни во Христе".
Не вдаваясь в описания разных родов подвижничества как средства очищения и собрания ума воедино, он сосредоточивает свою мысль на том, что Христос есть сама Истина, и что согласно с естеством и потому необходимо для нас Им Единым занимать свой ум.
В частности, пишет он, размышление о делах божественного Промысла наполняет человека сознанием величия и красоты Христовых и не позволяет уму рассеиваться на зло. Ибо как сможет "взирать на лукавое" тот, кто познал "крайнюю" и "безмерную" любовь, которой Бог возлюбил нас до того, что "измыслил Свое истощание", чтобы воспринять боль нашего бытия, "сделаться способным терпеть жестокости и страдания" за отвергающего Его человека, взять на Себя наши грехи и смерть, соделав наш прах Своим и храмом, и Телом? [29].
Такое размышление подводит нас ко второй стороне созерцания Божественной любви - к познанию достоинства человеческой природы: наши члены "суть члены Христовы, Главе же сих членов поклоняются херувимы; ноги сии, руки сии зависят от Его сердца" [30]. Что "может быть священнее сего тела, с которым Христос соединен теснее всякого естественного соединения? ... Не будем устремлять ног и простирать руки к чему-либо худому, если будем иметь в душе действительный помысл о них,... что они священны... Ибо если храм, и сосуды, и иное что-либо священное... всячески сохраняем неприкосновенным", то тем более не предадим в нечестие своего тела [31].
Такое отношение к жизни возможно выработать при постоянном памятований о божественном Домостроительстве и о том, что наше тело "подобно фиалу, носящему Кровь Христову". Здесь нет ни сентиментальной восторженности, ни метафоры. Под поэтичностью выражений и образов Кавасилы лежит твердое основание новой антропологии во Христе. Чтобы ярче высветить это основание, он в том же Слове объясняет, что "естество человеческое от начала составлено было для нового человека, и ум, и желание приготовлены были для него, и разум мы получили, чтобы познавать Христа, и желание, чтобы к Нему стремиться, память имеем, чтобы Его держать в ней, потому что и для творимых Он был первообразом" [32]. Вот в чем причина того, что "и естеством, и волею, и помыслами человек всегда стремится ко Христу не ради божества только, которое составляет конец всего, но и ради другой природы, и Он с одной стороны прибежище человеческих желаний, с другой наслаждение помыслов" [33]. Уклонение любви или ума к тому, что вне Христа, "есть опущение долга и уклонение от вложенного в душу от начала", потому что Он по естеству "главный предмет" человеческих мыслей.
Мы уже говорили о том, что Кавасила не рассматривает различные ступени и формы духовной жизни. Его интересует онтологическая основа, общая всем этим формам. Поэтому он фазу дает онтологическую картину созерцания, которого исихасты достигают в конце долгого пути очищения и погружения ума в сердце. Такой ум способен видеть Бога и упокоеваться в Нем, потому что Он действительно стал "главным предметом его помыслов".
Однако Кавасила показывает и то, как на тех же онтологических принципах возможно постепенное очищение и обновление ума: через обращение мыслей ко Христу и ко всему, составляющему Его Тело и способствующему вхождению всякой твари в Тело Церкви. Такое делание способно усовершить ум всякого верного, погруженного в житейские заботы, и возвести каждого к полноте духовной жизни. Если такой взгляд на духовную жизнь был важен в четырнадцатом столетии, то не более ли сейчас, для наших современников?
Кавасила говорит о различии условий жизни и о соответственном различии добродетелей. Не может не различаться прохождение духовной жизни "у людей, управляющих общественными делами, и у занимающихся только своими собственными", у тех, кто "после купели ничего более не обещали Богу" и у произнесших обеты девства и нестяжания и ведущих "жизнь отшельническую". Однако есть то, что "составляет общий долг для всех имеющих имя от Христа". И это, в свете интересующей нас темы, есть возведение ума ко Христу, обретающее полноту в молитве.
Он поясняет, что для молитвы нет необходимости ни в чем внешнем. "И не приготовление к молитвам, не место, и не вопли нужны призывающим Его, ибо нет места, где не присутствовал и где не был бы с нами Тот, Который для низших Его ближе их собственного сердца" [34]. Нет также нужды и в восхождении до высот святости: "ибо мы просим Бога не о том, чтобы Он увенчал, ... но чтобы помиловал нас" [35]. Таким образом, всем надлежит молиться, наипаче же грешным, "ибо Призываемый благ" и безблагодатным и злым. Молитва и таинства - общий всем путь, общее содержание всех без исключения форм духовной жизни.
Молитвой все движения ума - и с ними все то, к чему они направлены: люди, вещи, понятия, ситуации - возводятся ко Христу, и Христос побуждается пребыть с ними. Даже когда она не достигает созерцания, молитва возносит ум со всем его содержат ем к Богу, просвещает его и освещает все Нетварным светом, так что человек познает истину. Поэтому святоотеческая традиция видит в молитве источник истинного знания и в искусстве "умного делания" - собственно науку и философию.
Постоянное, непрестанное общение человеческого ума со Христом приводит к тому, что человек видит действительность так, как смотрит на нее Бог, мыслит в тонкой сонастроенности с умом Христовым.
Полнота такого общения составляет действительное преображение и обожение во Христе ума и дарует совершенное знание. Отец узнает в тварном уме ум Своего Сына, и мы умом Христовым восходим к познанию Отца. В этом, согласно св. Иоанну Богослову, и состоит вечная жизнь: "Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа" (Ин. 17, 3).