Типикон определял основные принципы внутренней монастырской жизни. Существовали еще внутренний распорядок жизни и богослужебный Устав Нило-Сорского скита. Само последование церковного пения и служб в скиту совершалось по Уставу Лавры преподобного Саввы Освященного, как сказано в каноннике Нилова скита (РНБ. Кир.-Бел., 489/746, л. 1).

Каждое воскресенье полагалось служить "всенощное скитское, молебен и обедню", на "Владычни праздники" (двунадесятые) - всенощное скитское и обедню, также "преподобным многим" - всенощное скитское и обедню.

Скитское всенощное бдение продолжалось всю ночь, по обычаю всех скитов и лавр. Накануне всенощной около шести вечера иноки собирались в храме и пели вечерню, после чего ставилась общая трапеза, если день был непостный. Те, кто хотел воздержаться от пищи (кому было по силам) ради всенощной, могли отказаться. После трапезы иноки проводили время в беседах духовных или в "прочитании" Святых Писаний - это было время духовного общения монахов скита. Кому "требовалось вкусити сна", мог немного отдохнуть до "съмрака". В первом или во втором часу ночи начиналось всенощное бдение (ГИМ. Епарх., 349/509, л. 2 об. - 4).

Скитская служба отличалась от служб общежительных монастырей не только продолжительностью, но и своим составом. Во время скитской всенощной вычитывалось полпсалтири (в киновиях обычно читали три кафизмы), большее число канонов - четыре.

В начале службы, по прочтении первых трех кафизм и канона Богородицы, все садились в молчании и со вниманием слушали "прочитаемое" из Святых Писаний и житий. Читать Писания полагалось не торопясь - "якобы разказуя, не како простою речию", слушающие могли спрашивать пояснения и толкования на непонятные тексты: "чтение седим послушающе со вниманием, аще кто требует просити во упознание прочитаемых святых писаний, да вопрошает", - сказано в правиле всенощного бдения Нилова скита (РНБ. Соф. собр., 1519, л. 20 об. - 21).

Сохранился "ветхий соборничек" (РНБ. Соф. собр., 1469) Сорской пустыни, в котором находятся избранные жития и Слова святых отцов, обычно читавшиеся на службах. Здесь - "жития и подвиги" преподобных Димитрия Прилуцкого, Варлаама Хутынского, Сергия Радонежского, Кирилла Белозерского, преподобной Марии Египетской, святителя Николая чудотворца, повесть о иконе Владимирской Божией Матери, Слова Андрея Критского и Иоанна Богослова на праздники Рождества и Успения Богоматери и другие. По содержанию "Соборничка" видно, что в основном в его состав входят тексты из житий северных русских святых. В дни их памяти в Ниловом скиту служилось всенощное скитское бдение. "Соборничек" датируется первой половиной XVI в., и вряд ли после смерти преподобного Нила Сорского за такое короткое время мог измениться порядок служб Нило-Сорской пустыни. Таким образом, предположение, существующее в историографии, что преподобный старец "хулил русских чудотворцев" и противопоставлял себя русской традиции подвижничества, представляется малообоснованным76.

После чтения начиналась исповедь: брат, стоя перед иконостасом, исповедовал всей братии свои согрешения. "…Таковой приходит пред иконостас. Первие творит поклон ко святым иконам со смирением. Таж обратитца ко отцу и братии творит стих. И падает на лицы своем посреди, исповедуя злая своя, имиже есть удержан и прося прощения и молитв отца и братии, еже помолитися о нем избавитис ему от таковых страстей молитвами их. И тако по исповедании и наказании ж от отца просит прощение. И востав отходит на место свое" (РНБ. Соф. собр., 1519, л. 21-21 об.).

Чтение писаний и исповедь продолжались два-три часа. На скитской службе почти все читалось, некоторые песнопения из обычной службы опускались: "точию чтением и бдением трезвимся", - говорится в правиле скитской службы (РНБ. Соф. собр., 1519, л. 22 об.). Некоторые исследователи (А.С. Архангельский, из современных - Д. Феннел, Ф. Лилиенфельд) высказывали мнение, что преподобный Нил Сорский отрицал эстетическую сторону литургии - торжественное пение, что отличало его скит от русских монастырей77. При этом они не учитывали, что такова общая особенность богослужения всех скитов. Эта особенность оговорена в "Уставе скитскаго жития", который был составлен еще в начале XV в., задолго до Сорского подвижника78.

В скитском патерике неоднократно приводятся высказывания святых отцов, объясняющие, почему недопустимо на скитских службах торжественное пение. Так, в патерике есть рассказ, как подвижник скита Памва послал своего ученика в Александрию продать рукоделие. Ученик вынужден был ночевать на церковной паперти, "и видев уряд весь соборныя церкве", вернулся смущенным: "глагола брат старцу въистину авва леностию прелщаемь дни своя в пустыни сей ниже каноны ниже тропаря поем... видех чины церковныя како поют и в мнозе скръбием почто убо и мы не поем каноны и тропаря…" (РНБ. Кир.-Бел., 20/1259, л. 108 об.). На это старец ответил ученику, что неподобно инокам "воздвигать гласы свои, якоже волове, ибо не изыдоша иноцы в пустыню сию предстояти Богу глумляши и пети песни, и исчитающе возношениа гласом и трясти и рукы и ногы предлагати но сице должни есмы со страхом многым и трепетом слезами же и вождыханми благословением умилением и смеренным гласом молитвы Богу приносити" (РНБ. Кир.-Бел., 20/1259, л. 109).

Утреня в скиту заканчивалась в седьмом часу утра, когда "приспеет нощь к дневным зорям"79. После утрени и чтения первого часа все расходились по кельям. Затем вновь собирались на молебен, если он полагался в этот день, после молебна служилась обедня, в конце службы все просили прощения друг у друга и расходились по кельям, пребывая в них "не исходяще... кроме благословенных вин дондеже паки сход будет"80.

Первое время, пока в скиту не было церкви, инокам полагалось ходить в храм близлежащего монастыря или собираться в соборной скитской келье. Тогда монахи должны были "проводить нощь псалтырем и прочими елико возможно будет вместити". Если по каким-то обстоятельствам один инок оставался вне церкви и "не умел книг прочитати", тогда он должен был "трезвиться" всю ночь, читая Иисусову молитву и занимаясь рукоделием в своей келье (ГИМ. Епарх., 349/509, л. 5 об.). Скитские иноки могли, как пустынники и отшельники, причащать себя сами Святыми Дарами, которые брали на службе. Преподобный Нил Сорский выписал это правило святителя Василия Великого в свой сборник, видимо, руководствуясь им в то время, когда в скиту еще не было храма и регулярных служб (там же. Л. 15 об.).

Все время, кроме общих служб, скитники находились каждый в своей келье. Инокам скита, сказано в Уставе, "не прилична сут таковым соборнаа пениа. Но токмо труды иже по Бозе и трезвение ума тем же и каждо их в келиах своих имеаху трезвение и попечение о себе же и своем правиле" (РНБ. Кир.-Бел., 25/1102, л. 207об.).

Каждому полагалось иметь в своей келье иконостас: "аще ли невозможно есть кому святых икон стяжение, а он поне, крест. И тако при нем пети установлени канон в келии своей. И кадити иконостас по обычаю во время пения соборных" (РНБ. Кир.-Бел., 25/1102, л. 221об.).

Келейное правило иноков скита было большим. Но мера для каждого монаха могла устанавливаться отдельно - каждому "противу силы своея", так как "немощьным несть Устава". "Да аще кто... не может совершати вес преданый устав а он половину сего. Аще ли ни сей и он третию часть или четвертую каждо противу своей крепости". "Но елико кто может вместити да вместит" (РНБ. Кир.-Бел., 25/1102, л. 215; 234).

Устав особо предупреждал против лености и расслабления, ибо скитский инок большую часть времени находился в одиночестве. Нерадивым и ленивым посвящена целая глава Устава. Нерадение о своем установленном правиле ведет к "слепоте и помрачению ума. И от сего конечное нечуствие и незнание своему неразумию. С ними же и намнога и горшая последуют" (РНБ. Кир.-Бел., 25/1102, л. 229). В то же время Устав указывает и на меру: "Но яко всяко дела мера украшает яко вся иже выше меры начинаете, от бесов суть таковая" (РНБ. Кир.-Бел., 25/1102, л. 228 об.).

Повседневно полагалось на день и на ночь отпевать по "полпсалтыря", молитв шестьсот или тысячу, поклонов триста или шестьсот; неграмотные вместо Псалтири должны были вычитывать шесть тысяч молитв, и за "полпсалтыря" - три тысячи (РНБ. Кир.-Бел., 25/1102, л. 213).

Это правило "Устава скитского жития" совпадает с афонским. Архимандрит Нижегородского монастыря Досифей, побывавший на Афоне в конце XIV в. (на столетие раньше преподобного Нила), сообщает, что афонские монахи, которые отдельно живут в кельях, всякий день прочитывают половину Псалтири и по 600 молитв "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя". Если кто хочет прибавить, то в его воле. Сверх того полагают от 300 до 500 поклонов. Незнающие грамоты совершают семь тысяч молитв Иисусовых, кроме поклонов и церковного правила.

Архимандрит Досифей пишет, что в его время на Руси вся Псалтирь вычитывалась в монастырях только Великим Постом и в другие посты, "но святогорцы живут не так: они одно правило держат во всю жизнь"81. К XVI в. в русских монастырях уже было известно это правило Афонской Горы. В библиотеке Кирилло-Белозерского монастыря, куда поступали новые переводы богослужебных и святоотеческих книг из монастырей Афона и Царьграда, имелся, например, сборник богослужебный и патристический ХV в. (ныне: РНБ. Кир.-Бел., 34/1111), где на листах 315-316 об. переписано правило архимандрита Досифея (несколько кирилловских сборников включают в себя описание афонских уставов: РНБ. Кир.-Бел., 101/358. Псалтирь следованная с Уставом Святой Горы Афон. XVII в.). В результате активных книжных связей русских монастырей с Афоном на протяжении второй половины XIV и всего XV столетия, видимо, менялось и уставное молитвенное правило русских иноков. В XVI в. повседневное чтение Псалтири стало уже обязательным. Так, по правилу Иосифо-Волоколамского монастыря инок "совершал", т.е. вычитывал, всю Псалтирь в своей келье каждые пять дней ("с недели до пятка" - с воскресенья до пятницы), Великим постом - две Псалтири за пять дней. (Это правило "у честных старцов" Иосифова монастыря описывает в своем сборнике диак Иван Плешков (ГИМ. Щук. собр., 212, л. 212 - 212 об.). Видимо, он внимательно изучал традиции и обиход наиболее известных монастырей России, так как в его книге находим обиходы и уставы Кирилло-Белозерского, Иосифо-Волоцкого и Нило-Сорского монастырей, что дает возможность сравнить жизнь русских киновий и скита.) Иноку Нило-Сорского скита по Уставу полагалось прочитывать Псалтирь за два дня.

Не только скитские монахи, но и общежительные, в частности кирилловские и волоколамские, постоянно "держали молитву Иисусову", как и афонские старцы. Согласно описанию Плешкова, инок Иосифо-Волоколамского монастыря должен был за день вычитать 100 молитв Богородице и 1900 Иисусовых. Сравнение "келейного правила" монахов Нило-Сорского скита и Иосифо-Волоколамского монастыря наглядно показывает общую тенденцию монастырской жизни (независимо от типа монастыря) в XVI - начале XVII в. - стремление к "умной молитве".

И все-таки разница молитвенного правила общежительных и скитских монахов оставалась существенной. "Ино же есть деание безмолвиа, и ино общаго жития", как писал в своих "Главах" святой старец82. "Молитва усты" (т.е. молитвы, которые поют и читают - по определению преподобного Нила Сорского)83 и "телесное делание" (поклоны), строго определенные на каждый день, составляли, главным образом, молитвенное делание волоколамского инока. Обычно монах Иосифо-Волоколамского монастыря вычитывал в келье четыре кафизмы, два канона, повечерню малую (часть вечернего богослужения, совершаемого по вечери, то есть после ужина) и полунощницу (молитвы, читающиеся в полночь), совершал поклоны с молитвой Богородице (ГИМ. Щук. собр., 212, л. 211 об. - 212).

Скитский инок также читал повечерню, полунощницу, псалмы, клал поклоны. Но основное внимание всего келейного правила монаха скита сосредоточивалось на "умной молитве", на достижении безмолвия - исихии, когда "не молитвою молится ум", - пишет преподобный Нил в своих "Главах", - но превыше молитвы бывает; и в обретении лучшаго молитва оставляется, в изступлении бывает, и ни хотениа имать чего"84.

"Молитва усты", по учению святых отцов, является только необходимой и долгой подготовкой к "умной молитве". "Святый же Агафон рече: телесное делание лист точию; внутреннее же, сиречь умное, плодъ есть"85. Именно об этой "умной", внутренней молитве, как о высшем монашеском делании, писал в своих "Главах" преподобный Нил Сорский.

"Жительство Ниловы пустыни", записанное Плешковым, так рассказывает о келейном пребывании скитских иноков: после захода солнца "седи в келлии безмолствуя и собрав си ум держи молитву имей же с нею и память смертную память суда Божиа и воздаяния благим же и злым делом имея во всем себе грешнейша всех и бесов сквернейша и по сех како хощеши мучен быти". Если придут слезы умиления, то необходимо постараться держать молитву - час, а потом перейти к молитвенному деланию - пению вечерних молитв (повечерицу), после этого вновь держать молитву - уже чистую, без всякого размышления, даже душеполезного, без помысла и мечтания - "елика ти сила со всякою бодростию полчаса" (ГИМ. Щук. собр., 212, л. 207 - 207 об.).

Преподобный Нил Сорский говорит об этом словами святых Григория Синаита и Симеона Нового Богослова: "О молитве... прилежно попечение имети, всех помысл ошаася в ней, аще мощно; не точию злых, но и мнимых благых и искати в сердци Господа, еже есть умом блюсти сердце в молитве и внутрь сего всегда обращатися..."86.

После вечернего правила полагался краткий сон, полунощница (ночные молитвы) и вновь молитва "чистая без парения час един". Если находил помысл уныния, то пели псалмы, читали молитвы по собственному усмотрению, молитвами первого часа дня (около 7 утра) заканчивалось келейное ночное бдение.

От утра до времени трапезы полагалось читать Евангелие, Псалтирь, святоотеческие книги, молитвы, после трапезы наступал отдых - "час един", потом занятия рукоделием с внутренней молитвой, чтение и пение вечерних молитв (вечерня).

Так, день и ночь инока Нило-Сорского скита проходили в непрестанной молитве, как и учили древние скитские отцы: "час молитися, час чести (читать. - Е.Р.), час пети и тако день преходити еже добре"87. Подвижник египетского скита старец Исаак наставлял иноков: "Цель всякого монаха и совершенство заключается в постоянной непрерывной молитве, сколько возможно для немощи человеческой. Для достижения сего мы употребляем все труды и все сокрушение сердца"88.

Скитское келейное правило специально оговаривало, что если в любое время дня и ночи придет на ум чистая молитва и помысл умиления, держать их, сколько можно, не думать о исполнении правила, не совершать поклоны - все оставить ради чистой молитвы. Об этом преподобный Нил Сорский так писал в своих "Главах": "Аще бо… видиши действующу молитву в твоем сердци и не престающу двизатися, да не оставиши ю никогда же и въстанеши пети, аще не по смотрению оставит тя: Бога бо внутрь оставль, извну призываеши, от высокых к нижним прекланяом"89.

Подробное описание келейного пребывания иноков скита, сделанное диаком Иваном Плешковым, является важным свидетельством того, что и в XVII в. традиция "мысленного делания" в Нило-Сорской пустыни не угасала. (Г.В. Федотов писал в своей книге, что с середины 50-х гг. XVI в. иосифлянство торжествует, а мистическое направление в русском иночестве угасает90. Сведения о келейном правиле нило-сорских и волоколамских монахов позволяют оспорить этот вывод.)

"Жительство Ниловой пустыни", которому следовали монахи Сорского скита, было составлено в соответствии с "Главами" учения преподобного Нила Сорского и учением святых отцов об "умной молитве".

Ибо "скитничество" как форма монастырской жизни есть, по справедливому определению В.О. Ключевского, "умное делание"91. Преподобному Нилу удалось создать на русской почве монастырь, который не только по характеру своего экономического уклада, расположению, Уставу, но и по уровню духовной жизни соответствовал древней традиции "скитского жительства".

В историографии сложилось мнение, что святой Нил Сорский как "представитель афонско-созерцательного исихазма" был чужд русской действительности (так считали В.О. Ключевский, В.И. Жмакин, Н.Н. Костомаров, А. Правдин и др. историки XIX в.92 Впоследствии это мнение практически не оспаривалось, оно присутствует в работах Н.А. Казаковой, Я.С. Лурье93. Историк русского зарубежья А.В. Карташев называл даже преподобного Нила Сорского русским самородным талантом, создавшим исихастское движение на Руси94.

Однако исследования различных сторон культурной жизни Руси второй половины XIV-XV вв. показывают ошибочность таких суждений. Для Руси это было время "второго знакомства с Византией", время возобновления активных церковных книжных и паломнических контактов с Афоном и Византией95. В результате этих связей русская переводная литература, как отмечал в своем исследовании А.И. Соболевский, увеличилась почти вдвое96. Характерно, что это была в основном "новая" для Руси литература мистико-созерцательного направления (сочинения преподобных Симеона Нового Богослова, Исаака Сирина, Григория Синаита, святителя Григория Паламы)97.

Изучая судьбу святоотеческих творений в древнерусской литературе, А.С. Архангельский отмечал, что активное поступление афонских книг на Русь "вызвало... даже особое духовно-созерцательное направление, которому подпал отчасти и Нил Сорский"98. Монашеская келейная литература этого времени (книги преподобного Кирилла Белозерского, Паисия Ярославова, преподобного Иосифа Волоцкого и др.) полна выписок из исихастской литературы об "умной молитве"99.

Целью жития подвижников, основывавших пустынножительные монастыри, становится "безмолвие", "умное делание"100. Таким образом, преподобный Нил Сорский не был единственным исихастом на Руси, до него уже сложилась русская традиция исихазма. (Лилиенфельд, однако, считает, что Сорский старец был первым исихастом по традиции древних отцов101. Она разделяет так называемый древний исихазм и неоисихазм святителя Григория Паламы и преподобного Григория Синаита102. Оставляя в стороне споры об условности такого деления, следует заметить, что преподобный Нил Сорский изучал практику умной молитвы на Афоне, где незадолго до его паломничества подвизался сам Григорий Палама, а афонские старцы были самыми горячими приверженцами его учения. В сочинении старца Нила "О мысленном делании" цитаты из творений древних и "новых" учителей исихазма находятся рядом103.) Возникновение Нило-Сорского скита в конце XV в. в лесной пустыни на Белом озере стало результатом развития этой русской традиции исихазма. Важно, что интерес к скитской форме монастырской жизни был характерен не только для Сорского подвижника. Сохранились датированные списки "Скитского патерика", написанные специально по заказу для преподобного Иосифа Волоцкого (в 1487 г.) и архиепископа новгородского Геннадия (в 1493 г.)104. Но особое значение мона-стырской деятельности преподобного Нила Сорского заключалось в том, что он на основании многих источников детально разработал систему монастырского скитского жительства и построил монастырь, уклад жизни которого полностью соответствовал состоянию исихастского безмолвия и созерцания. Его монастырь имел для русского монашества то же значение, что и скит преподобного Макария Великого для монашества первых веков христианства.