Главная

Ивакин Г.Ю., Иоаннисян О.М. О нових раскопках Десятинной церкви (2005-2007 гг.)

Статья выполнена в рамках совместного научно-исследовательского проекта РГНФ-НАНУ «Десятинная церковь в Киеве – первый памятник каменного зодчества Древней Руси: история, архитектура, археология», проект № 07-01-91108а/26-07/Укр.
Десятинная церковь – наиболее известный памятник в истории древнерусского зодчества и в тоже время один из самых дискуссионных. С нее началась каменная архитектура Руси, так же как и древнерусская городская археология.
Церковь Богородицы Десятинную заложили сразу после принятия христианства на Руси, а в 996 г. ее торжественно освятили. До создания Софийского собора она являлась главным храмом Руси. Ее строительство являлось делом общегосударственной важности, а храм играл ключевую роль в церковной и культурной жизни страны вплоть до в 1240 г. Церковь в это время не была полностью разрушена. На ее месте, используя древние стены, существовал небольшой храм Николы Десятинного, получивший название, вероятно, по хранившейся там иконе. В 1630-40-х годах Петр Могила осуществил ремонт, устроив в юго-западном углу древнего храма небольшую церковь Рождества Богородицы, простоявшую до 1828 г., когда по проекту В.П. Стасова возвели новую церковь, занявшую лишь часть площади древнего храма, но значительно уничтожившую остатки сохранявшихся стен. Церковь Х в. была посвящена Богородице, а не какому-то из отдельных ее праздников (Рождества или Успения). Об этом определенно говорит сам князь Владимир: «…призри на церковь сию, юже создахъ, недостойный раб твой, в имя рожьшая тя Матере приснодевыя Богородица». Такое посвящение было широко распространено в Византии.
В 1824 г. по инициативе митрополита Евгения К.А. Лохвицкий начал первые раскопки храма, но их методика и качество фиксации были настолько несовершенными, что побудили направить архитектора Н.Е. Ефимова, который в 1826 г. провел новые раскопки и составил подробный план памятника. В 1908–1911 гг. не попавшие под здание XIX в. части древнего храма вновь раскопал Д.В. Милеев. Остальную часть постройки Х в. раскрыл М.К. Каргер в 1938–1939 гг. после разборки здания 1842 г. Эти раскопки показали, что кладка стены сохранилась лишь на участке юго-западного угла храма, а фундаменты – преимущественно на трассах южной и западной галерей. От остальных фундаментов сохранились лишь рвы и следы деревянных субструкций.
Выполненные в 1938–1939 гг. тщательные обмеры М.К. Каргер привязал к планам Д.В. Милеева и создал свой сводный план-реконструкцию фундаментов Десятинной церкви, ставший хрестоматийным. Именно он лег в основу всех известных ныне реконструкций храма Х в. Но необходимо подчеркнуть, что этот план М. Каргера не является обмерным и в нем присутствуют существенные элементы реконструкции. Кроме М.К. Каргера, к проблеме историко-архитектурной интерпретации Десятинной церкви и определению ее места в истории древнерусской архитектуры обращались многие исследователи. Эти работы хорошо известны в историографии и нет необходимости на них останавливаться.
Несмотря на пристальное внимание исследователей, Десятинная церковь до сих пор представляет собой наиболее загадочный памятник древнерусского зодчества, проблемы историко-архитектурной интерпретации которого решаются различными авторами совершенно по-разному, а нередко и со взаимоисключающих позиций. Во многом это определялось не только сложностью плана здания, но и степенью его сохранности, а также несчастливой судьбой документации и материалов исследований. По разным причинам они оказались разбросанными по архивам и фондам Киева, Санкт-Петербурга, Москвы, Великого Новгорода. Часть из них все еще не введена в научный оборот, многое нуждается в надежной атрибуции.
Среди комплекса проблем, связанных с Десятинной церковью, прежде всего выделяются вопросы о синхронности возведения всех частей здания, о реконструкции плановой и объемно-пространственной структуры, а также о происхождении зодчих и строителей, создавших храм.
В 2005 г. Институт археологии НАН Украины совместно с Государственным Эрмитажем начал новые археологические исследования памятника (рис. 1), которые уже сейчас дали интересные результаты, заставляющие по-новому взглянуть на памятник и пересмотреть некоторые сложившиеся и прочно устоявшиеся представления о нем.
Раскопками 2005 г. раскрыли большую часть (1100 кв. м) церкви X в. – фундаменты западной и южной галерей, а также все участки сохранившихся внутренних ленточных фундаментов. В центральном ядре храма не сохранилось ни одного участка каменной кладки фундаментов, а пространство материка между фундаментными рвами оказалось зачищено М.К. Каргером до их подошвы. Но следы и отпечатки деревянных субструкций фундаментов сохранились и дают возможность читать план здания. Выполнена при помощи электронного тахеометра тщательная фиксация всех остатков – каждого камня, плинфы, шва, трещины. Взято для анализов до трех сотен проб строительных материалов. Все участки, различающиеся по камню, раствору, типу плинфы нанесены на обмерные чертежи (рис. 2). Уже начало работ показало наличие не затронутых предыдущими раскопками участков. Это в комплексе с новыми находками архивных материалов существенно скорректировало план ведения новых раскопок и дало возможность более глубокого их понимания. Новые исследования представляют собой комплексное сочетание полевых, натурных, лабораторных и архивных исследований, проводящихся параллельно и корректирующих данные друг друга.
Стратиграфический разрез вдоль южного фасада, бровки центрального ядра храма, к северу и востоку от него выявили новые следы языческого курганного могильника X в., существовавшего до постройки храма.
Сохранившиеся фундаменты Десятинной церкви делятся на две группы. Первая – это фундамент западной галереи, отличающийся использованием серого песчаника. К другой группе относится фундамент южной галереи, где преобладает красный кварцит. Фундамент юго-западного угла на 0,8 м глубже фундамента у северо-западного угла из-за падения материка.
Зафиксированы следы ремонтов и перестроек Х–ХІІ вв. Во рву древнейшего городища выявлены блоки Х в. Обнаружены блоки с плинфой, близкой кладке Софийского собора (1030-е годы), что говорит о ремонте или перестройке в 30-х годах ХІ в. Возможно, это связано с возведением второго яруса галерей.
Еще более красноречиво о большом ремонте говорит кладка юго-западного угла, который был переложен практически до основания. М.К. Каргер принял эти ремонтные кладки за остатки церкви Петра Могилы и датировал их XVII в. Исследования показывают, что ремонт произошел в первой трети XII в., скорее всего, после одного из многочисленных землетрясений. В кладке находится плинфа, наиболее близкой аналогией которой является плинфа Михайловского Златоверхого собора. Повторно использовались архитектурные детали из резного камня и плинфа Х в. Перекладка выполнена без изменения плановой структуры здания по старой трассе фундаментов.
Этой же реконструкцией можно объяснить и различия северо-западного и юго-западного углов здания. Первый изначально имел крестообразно расположенные угловые пилястры, западная из которых выступает на 1,05 м, а северная – на 1,75 м, играя роль своеобразного контрфорса. На юго-западном углу фундамент образует фигурный выступ, который отвечает форме угловой пилястры без закрестия, что характерно для форм XII в.
Интересные данные дал раскоп 1, заложенный в южной апсиде для уточнения ее плана. Неожиданным оказалась сравнительно хорошая сохранность подошвы ее фундаментов. Технология устройства фундаментов апсид реконструируется следующим образом. Первоначально вырыли сплошной прямоугольный котлован под всю площадь апсид на глубину около 2,0 м от древней поверхности. В нем еще на 20 см углубили фундаменты полукружий апсид. Затем дно котлована покрыли двухъярусной сеткой деревянных лежней (продольных в нижнем ярусе, поперечных в верхнем). Лежни закрепили деревянными кольями. Поверх субструкций возвели фундаментные кладки полукружий апсид из колотого кварцита на известково-цемяночном растворе. На остальном пространстве котлована, как внутри, так и вне апсид, была устроена сплошная заливка таким же раствором, а затем произведена мощная подсыпка землей до уровня пола храма.
Под южной апсидой фундамент заложен глубже, чем в центральной, на 0,2 м, а апсидное пространство заполнено массивной забутовкой кварцитом. Это связано с тем, что при заложении котлована строители столкнулись с большим объектом X в., дно которого располагалось на 0,5 м глубже запланированного дна котлована храма. При раскопках 1908 г. этот объект получил название «дома варяга» (погребение № 109 по М.К. Каргеру). В 2006 г. в тлене сруба найдена половинка дирхема начала Х в. с граффити в виде креста. Вероятно, в X в. здесь находилось большое богатое, возможно княжеское, языческое погребение, уничтоженное строительством храма.
Несколько штрихов, которые дают последние раскопки. Перед западным фасадом выявлены остатки двух пристроек XII–XIII вв., которые отстутствуют на плане М.К. Каргера. Шурфом вскрыт северо-западный угол Южного двора. Сохранился фрагмент его фундамента, сложенного из рыжеватого песчаника и красного кварцита на цемяночном растворе, а также следы колышков деревянных субструкций. Фундаментный ров дворца заглублен в материк на 1,25 м, что уточняет информацию Д.В. Милеева. Идентичность характера фундамента и строительных материалов основного ядра церкви и дворца говорят о практически одновременном строительстве этих зданий. Однако этапность их возведения остается дискуссионной. Необычный массив кладки из плинфы-сырца на глиняном растворе обнаружен в раскопе VI к востоку от центральной апсиды Десятинной церкви. Кладка лежит плашмя торцевой стороной кирпичей наверх. В ней хорошо читаются параллельные ряды кирпича (наибольшая длина 25–28 см при толщине 5–6 см), а также дуги двух расположенных рядом глухих арок. Во рву древнейшего городища зафиксированы сложные деревянно-земляные конструкции, которые идут на большую глубину и до конца еще не раскопаны. По материалу они датируются не ранее середины Х в. За рвом обнаружена небольшая братская могила 1240 г.
Тщательное изучение фундаментов и наблюдения над уровнем и характером заложения деревянных субструкций позволило выявить последовательность устройства отдельных участков фундаментов (рис. 3), показало, что и основной объем храма, и западные его компартименты, и галереи были поэтапно возведены в рамках одного строительного процесса конца Х в.
Сначала устроили фундаменты центрального объема без нартекса. Строительство галерей началось с устройства поперечных фундаментных лент, идущих от фундаментов боковых стен основного объема в направлении стен северной и южной галерей, внешние стены которых были заложены уже на следующем этапе. Такая необычная последовательность устройства фундаментов, возможно, свидетельствует о том, что строительство галерей началось в то время, когда стены и опорные конструкции в основном объеме уже возводились, и их потребовалось укрепить арками или аркбутанами, под которые и были устроены поперечные ленты фундаментов. И только после этого были устроены продольные фундаменты под перемычки внешних стен северной и южной галерей, замкнувшие периметр здания в габаритах основного объема с нартексом. Затем боковые галереи были продолжены в западном направлении, и лишь на завершающем этапе была замкнута западная линия галерей, сформировавшая окончательные габариты здания в целом.
Очень важные выводы дал возможность сделать характер фундаментного рва, идущего по линии восточных столбов. Еще исследования Д. Милеева показали, что строители церкви выкопали этот ров, но фундамент в него заложен так и не был. Это говорит об изменении замысла зодчих уже в ходе устроения фундаментов. Отсутствие этого фундамента свидетельствует, что стены, отделяющей наос от алтаря и пастофориев, не существовало.
А это означает, что у наоса не было и сводов, которые опирались бы на эту стену и шли в направлении, перпендикулярном продольной оси храма. При отсутствии указанной стены своды боковых нефов могли идти только в направлении, параллельном своду центрального нефа. Значит, Десятинная церковь в 989–996 годах представляла собой не крестовокупольный храм, а базилику, скорее всего, купольную с пересекающим центральное подкупольное пространство трансептом (крестообразную купольную базилику по К. Конанту).
М.К. Каргер не обратил внимание на особый характер этого рва и на своем сводном плане обозначил его пунктиром. Г.Ф. Корзухина и П.А. Раппопорт показывали его уже сплошной линией, а другие исследователи, использовавшие план М.К. Каргера, попросту не придавали ему значения. Никогда не существовавший фундамент превратился в факт, а крестовокупольность Десятинной церкви из предположения М.К. Каргера стала почти не оспариваемым научным фактом.
В реальности, дело обстояло намного сложнее. Устройство рва для поперечной ленты свидетельствует о том, что в первоначальный замысел входило создание именно крестовокупольного храма. Что же заставило их отказаться от первоначального замысла? Возможно, уточнение княжеского заказа, смена или привлечение других зодчих, другие причины.
К концу X в., когда строился христианский храм, который должен был стать не просто церковью при княжеском дворе Владимира, а первой общезначимой христианской святыней Руси, константинопольская архитектура уже полностью переходит к строительству крестовокупольных храмов небольшого размера. Навык строительства больших храмов в столице Византии уже утрачивается, однако он продолжает существовать на периферии империи, где такие храмы строятся как базилики или купольные базилики. Возможно, строители Десятинной церкви учли особые требования к созданию храма и по ходу строительства изменили первоначальный замысел. Такие ситуации в практике византийского строительства нередки. О том, что в ходе возведения Десятинной церкви строители отказывались от первоначального замысла и искали форму здания непосредственно в ходе строительства, свидетельствуют и блоки кладки X в. из рва Старокиевского городища рядом с северо-западным углом церкви. Окончательная засыпка рва происходила как раз во время возведения храма и создания ансамбля дворцов «города Владимира» в конце X в.
Мысль о том, что Десятинная церковь является примером сложного процесса поисков архитектурной формы и изменения замысла еще в процессе строительства, уже высказывалась в науке (Г.Ф. Корзухина, А.И. Повстенко, А.В. Реутов, И.С. Красовский), но не получала поддержки, поскольку не могла быть доказана из-за отсутствия артефактов. Новые раскопки такую возможность теперь предоставляют.
Это же относится и к предположениям о базиликальности Десятинной церкви. Впервые мысль об этом высказал еще Д.В. Айналов, однако ее решительно отверг М.К. Каргер, окончательно утвердивший в науке мнение о Десятинной церкви как о крестовокупольном храме. Некоторые черты базиликальности, но в сочетании с решением всего объема церкви все же в рамках крестовокупольной системы, позднее видел А.И. Комеч. Еще более четко высказался об этом А.В. Реутов, считавший однако, что базиликальность была присуща лишь первому, невоплощенному, замыслу.
Последние раскопки свидетельствуют, что Десятинная церковь задумывалась именно как крестовокупольный храм, но уже в процессе самого строительства замысел изменили, и она превратилась в базилику с развитой инфраструктурой. Стоявшая перед строителями сложная задача создания грандиозного здания, практически невыполнимая в то время в формах крестовокупольного храма, была решена за счет использования большого количества дополнительных компартиментов, соединенных в итоге в единое сооружение.
Такой почерк построения архитектурной формы весьма близок византийской архитектуре X–XI вв. в ее провинциальном варианте. Наиболее близок принцип построения архитектурной формы Десятинной церкви памятникам I Болгарского царства. Буквальной аналогии здесь нет – ведь в окончательном своем виде каждая из этих построек была индивидуальной и не копировала другую. Важно другое: практически все болгарские храмы этого времени строились как базилики и вскоре (или в процессе строительства) начинали обрастать развитой инфраструктурой. С болгарскими памятниками Десятинную церковь роднит и схожая система устройства фундаментов и, особенно, субструкций под ними.
О возможном «болгарском следе» в истории строительства Десятинной церкви говорят и две плинфы X в. из засыпки рва Старокиевского городища. На них еще перед обжигом были нанесены две славянские буквы «ЩН». Вряд ли среди первых русских строителей церкви были уже настолько образованные гончары-плинфоделы, которые бы оставили на плинфе надпись. Скорее всего, они могли быть оставленными мастером из Болгарии.
На Владимира могли оказать воздействие и виденные им церковные постройки в византийском Херсоне. Как раз в X в. в Крыму шло активное строительство и перестройка больших базиликальных храмов, что могло сказаться и на выборе окончательной формы Десятинной церкви. В Партенитской базилике есть аналогии тонкой плинфы со скошенными торцами, типичной для Десятинной церкви. В «базилике 1935 г.» – подобное же устройство фундаментов с системой деревянных лежней и кольев.
В распоряжении князя Владимира, развернувшего в Киеве активную строительную деятельность, оказалась большая строительная артель, которую летопись назвала «мастерами от грек», однако под этим могли подразумеватся не только греки из Царьграда, а византийцы вообще. Среди них могли быть и столичные, и провинциальные (греческие, македонские, крымские, болгарские) мастера.
Предварительные выводы
Исследования памятника, проведенные в 2005–2007 гг., уже сейчас дают возможность сделать определенные выводы, во многом корректирующие устоявшиеся взгляды на него. Впрочем, учитывая, что исследования памятника еще не закончены, выводы эти носят предварительный характер.
Главным результатом новых исследований Десятинной церкви стало установление этапов ее возведения (рис. 3). Удалось окончательно доказать, что возведение храма заняло не два, как предполагал М.К. Каргер, а один строительный период с 989 по 996 г. В начале XI в., а затем в первой трети XII в. происходили лишь какие-то достройки и ремонты храма, которые сказывались на его объемной композиции, но не меняли уже сложившейся плановой структуры здания.
В то же время сам ход строительства храма 989–996 гг. разбивается на ряд этапов, связанных с поиском ее создателями композиции церкви. Причем, на одном из самых ранних этапов ее создания происходит изменение первоначального замысла, повлекшее за собой разборку уже возведенных частей. При этом самое важное изменение связано с изменением объемно-пространственной структуры здания: отказ от устройства восточного поперечного фундамента свидетельствует о том, что церковь, задуманная сначала как крестовокупольный храм, стала возводиться как купольная базилика.
Выявление этапности возведения памятника, а также установление факта изменения его замысла в процессе строительства вместе с изучением его строительных материалов дало возможность по-другому поставить вопрос о происхождении мастеров, создавших храм. Результаты новых исследований памятника заставляют отказаться от признания исключительной роли константинопольских мастеров в создании храма. Несомненно, что столичные мастера были среди создателей Десятинной церкви. Об этом говорит и характер найденных блоков ее стенной кладки, устроенной в технике со скрытым рядом, бывшей «визитной карточкой» константинопольских строителей, и характер пластической разработки фасадной плоскости стен двухуступчатыми нишами, и наличие греческих клейм на плинфах, да и сама идея строительства крестовокупольного храма, лежавшая в основе первого замысла строительства. Все это показывает на Константинополь как на родину «мастеров от грек», начавших создавать храм. Однако изменение первоначального замысла с крестовокупольного на базиликальный свидетельствует о том, что вскоре ведущая роль в строительстве церкви переходит уже к другим мастерам, связанным с традициями балканских провинций империи, до конца X в. входивших в состав I Болгарского царства (Северной Греции, Македонии, Болгарии). Именно там в это время основным типом храмового здания является не крестовокупольный, а базиликальный (церкви в Скрипу и на озере Преспа в Северной Греции, базилики в Охриде, Плиске и Преславе), а для декоративного убранства интерьера использовались поливные керамические плитки (Преслав), там встречается и схожая система фундаментных субструкций (Плиска). Наиболее близкими аналогиями Десятинной церкви являются малые базилики Плиски (базилики №№ 24 и 25) и церковь Гебеклиссе в Преславе.
В заключение отметим, что тут представлены предварительные мысли и оценки, возникшие в ходе исследований 2005–2007 гг. Полевые исследования и осмысление полученных материалов еще продолжаются – и окончательные выводы можно будет сделать только после полного завершения раскопок и комплексной обработки новых фактов вместе со всеми данными исследований ХІХ–ХХ веков.





И.С. Красовский
ЗАГАДКИ ДЕСЯТИННОЙ ЦЕРКВИ В КИЕВЕ
В 996 году «Владимир, видев церковь свершену, вшед в ню и помолися Богу...» (1, стб. 124). Этот год признают годом окончания строительства Десятинной церкви в Киеве — как первого каменного христианского храма на Руси. Десятинная церковь представляла собой значительное сооружение, окруженное княжескими дворцами. Она служила символом величия столицы древнерусского государства и была главной святыней великокняжеского центра. К сожалению, до сих пор неизвестно, в честь какого праздника Богородицы она освящена, но исследователи склоняются к мнению, что в честь Успения Пресвятой Богородицы (2, с. 268).
Судьба Десятинной церкви драматична. Сообщения об этом неоднократно появляются на страницах летописей. В 1171 году церковь была разграблена войсками князя Андрея Боголюбского — «грабиша за два дни весь град: Подолье и Гору, и монастыри, и Софью, и Десятинную Богородицю...» (3, с. 373). В 1203 году она пострадала от разгрома Киева, учиненного Рюриком Ростиславичем, — «не токмо едино Подолье взяша и пожгоша, ино Гору взяша и митрополью святую Софью разграбиша, и Десятинную святую Богородицу разграбиша, и монастыри все, и иконы одраша, а иные поимаша, и кресты честные и сосуды священныя, и книги...» (1, с. 418). Однако эти разрушения и грабежи касались в основном внутреннего убранства. Но в 1240 году на Николин день Киев взяли приступом полчища хана Батыя и превратили Десятинную церковь, простоявшую два с половиной века, в груду развалин. В стенах Десятинной церкви киевляне нашли свое последнее пристанище. По словам летописца, жители со своим скарбом столпились на кровле, и стены храма рухнули под их тяжестью (3, с. 523).
Первые «раскопки» Десятинной церкви относятся к 1635 году, когда митрополит Петр Могила «приказал Десятинную церковь Пресвятой Девы выкопать и открыть дневному свету». Благое намерение не было доведено до конца — еще в начале XIX века на месте церкви лежали заросшие кустарником и травой развалины. Однако Петр Могила, используя остатки древнейшей постройки, повелел возвести в юго-западном углу небольшую новую церковь св. Николая (4, с. 283).
Интерес к Десятинной церкви пробудился снова уже в XIX веке. В 1824 году, по поручению киевского митрополита Евгения (Болховитинова), археолог-любитель Кондрат Лохвицкий открыл сохранившиеся фундаменты и попытался сделать «план церкви», на деле очень далекий от подлинного (4, с. 286). На основании этого «плана» городской архитектор А. И. Меленский предложил проект восстановления церкви с колокольней. Проект не был утвержден, и Академия художеств в 1826 году поручила архитектору Н. Е. Ефимову произвести новые раскопки и сделать более тщательный план церкви (он был опубликован в 1829 году). Однако и этот план не был принят. По повелению Николая I известным архитектором В. П. Стасовым разрабатывается новый проект Десятинной церкви в русско-византийском стиле. В 1842 году, через 14 лет после начала строительства, появилось на свет сооружение, не имеющее ничего общего с древним памятником, причем в процессе строительства были снесены до основания сохранившиеся стены настоящей Десятинной церкви (4, с. 291).
Поскольку вновь построенная церковь была значительно меньше древней, не исключалась возможность проведения археологических раскопок в той части, которая не попала под постройку. Новые раскопки под руководством Д. В. Милеева продолжались с 1908 по 1914 год и дали исключительно ценный материал (5, с. 20–25).
В 1935 году в связи с реконструкцией Киева новая церковь, не представлявшая, по мнению тогдашних руководителей, художественной ценности, была разобрана (вообще-то ее можно было перенести). В 1938–1939 годах М. К. Каргером были проведены подлинно научные раскопки, размах которых превосходил все предыдущие (5, с. 25–59). Несмотря на то что первые раскопки принесли значительные разрушения и что многие части древнейших фундаментов были использованы для строительства новой церкви, по уцелевшим остаткам стен древней постройки, следам фундаментных рвов и сохранившимся фрагментам удалось полностью восстановить план древнейшей Десятинной церкви X века.
С тех пор до настоящего времени виднейшие исследователи: Н. И. Брунов, Д. П. Сухов, Г. Ф. Корзухина, К. Н. Афанасьев, Н. В. Холостенко, Ю. С. Асеев, Г. Н. Логвин (6) и др. — предлагали свои варианты реконструкции Десятинной церкви, причем спор шел не только о внешнем облике, но и о точности реконструкции плана. Причина спора объясняется тем, что раскопанные фундаменты в целом не имеют аналогов ни в одной из построек домонгольского периода. М. К. Каргер отмечал «сложную сеть переплетающихся фундаментов» (5, с. 36). Единственное, что признается бесспорным всеми исследователями, это центральное ядро постройки в виде трехнефного храма с тремя апсидами с восточной стороны. Остальное: характер наружных стен, местоположение внутренних лестниц, характер и назначение двух трехчастных помещений в северо-западной и юго-западной частях здания, даты начала и окончания строительства, наличие в трех местах на плане фундаментов возможных остатков лопаток и многое другое — служит предметом полемики. Интерес науки к Десятинной церкви, этому уникальному памятнику древнерусской культуры, не ослабевает.
Большинство исследователей использовали в своей работе метод сравнительного анализа, сопоставляя Десятинную церковь с последующими постройками. Автором настоящей статьи сделана попытка привлечь, помимо этого, не применявшийся ранее метод метрологического анализа плана (7, с. 181), а также градостроительный анализ территории на момент постройки Десятинной церкви. Привлечено максимальное количество летописных источников, сведения о строительстве раннехристианских храмов на Востоке, свидетельство Ветхого Завета о построении храма Соломона. Это позволило, как нам кажется, решить многие из загадок Десятинной церкви.
В различных летописных источниках приводятся противоречивые сведения о датах начала и окончания строительства церкви. В Лаврентьевской летописи, например, под 989 годом записано, что Владимир «помысли создати церковь Пресвятыя Богородицы, и послав приведе мастеры от Грек. И наченшю же здати, и яко сконча зижа, украси ю иконами» (1, стб. 121). Как видно из цитаты, в одной статье сообщается и о начале, и об окончании строительства. Это означает, что приводимые сведения были записаны уже после завершения постройки. С разнообразными вариациями начало строительства Десятинной церкви фиксируется в других летописях под 991 годом, однако ни в одной из них нет даты окончания работы, сообщается лишь, что Владимир увидел «церковь свершену». События, происходившие в этот период, описываются во многих летописях практически одинаково, за исключением Никоновской летописи, которая сообщает дополнительные сведения о смерти киевского митрополита Михаила и поставлении на киевскую кафедру Леонтия.
Сложность и необычность плана Десятинной церкви исследователи объясняли по-разному: либо разновременностью отдельных частей постройки, либо корректировками в ходе строительства, либо ошибками при разбивке фундаментов в натуре. Проведенный нами анализ позволяет предположить существование двух моделей постройки, по одной из которых строительство церкви было только начато, а по второй осуществлено в натуре. И связано это было, скорее всего, с событиями, описанными в Никоновской летописи. Такое предположение многое объясняет. Сопоставив летописные тексты, можно построить следующую цепочку событий (8).
В 989 году в Киев приехали греческие мастера «каменосечци и зиздатели полат каменных», и началось строительство Десятинной церкви. Первоначально предполагалось создать трехнефный четырехстолпный храм с притвором, окруженный с трех сторон открытыми галереями. О целостности замысла говорят общие размеры и пропорции постройки. Метрологический анализ плана выявил величину, которая кратным числом укладывается во многих размерах — модуль, равный малой русской сажени (1,424 м). Именно в первоначальной модели это прослеживается наиболее полно (рис. 8). Длина собственно храма составляет 27,2 м или 19 саженей (1,424 м х 19 = 27,06 м). Ширина храма с галереями — 27,3 м — и длина южной и северной галерей — 27,3 м — также близки 19 саженям.
На плане, опубликованном
Н. Е. Ефимовым, на южной стене центрального продольного нефа хорошо читаются остатки стен, характерные для лестничных клеток в древнерусских храмах. Поэтому можно предположить наличие лестниц, ведущих на хоры. Ширина этих лестниц — 1,5–1,8 м, длина — около 4,5 м.
Эта первая модель храма начала осуществляться в натуре. После разбивки плана на земле начали копать фундаментные рвы. По-видимому, одновременно работали сразу несколько артелей, о чем свидетельствуют остатки лопаток на поперечных фундаментах в трех разных местах. Начало возведения этой постройки и отражено в Лаврентьевской летописи под 989 годом.
Однако по каким-то причинам строительство было приостановлено. Возможно, признали ошибкой отсутствие сплошного фундамента под южной и северной галереями. Но, вероятнее, основная причина заключалась в том, что принятая модель по своим размерам и планировке уже не отвечала новым требованиям и вкусам. Это могло быть связано именно со смертью митрополита Михаила, которая, по нашим предположениям, основанным на данных Никоновской летописи, наступила через год после начала строительства — в 990 году. Новый митрополит Леонтий, вступивший на киевскую кафедру, имел иные представления о том, каким должен быть главный храм столицы. Возможно, и у князя Владимира появились новые строительные идеи. В итоге возникла вторая, новая модель Десятинной церкви, начало строительства которой и зафиксировано в большинстве летописных источников под 991 годом.
В основе новой модели сохранялся трехапсидный четырехстолпный храм с притвором, забутовка фундаментов которого, возможно, была начата. Новая модель постройки сохранила принятый модуль строительства, учитывала первоначальную планировку здания, но она отразила и новые требования, которые состояли в необходимости расширения храма и создания новых помещений. Но кому они предназначались, князю или митрополиту?
Обратимся ко дворцу Владимира. Недавно были продолжены раскопки остатков дворца, начатые в 1914 году. Обнаруженное узкое помещение в северо-западной части дворца оказалось расположенным точно на продольной оси Десятинной церкви и могло выполнять роль сеней для входа во дворец со стороны церкви (9, с. 107). Кроме того, Десятинная церковь и дворец отстояли от оборонительного рва города Кия на одинаковом расстоянии, следовательно, когда они начали строиться, было точно известно местоположение этого рва. Внутренний размер длины дворца (41,5 м) оказывается почти равным длине Десятинной церкви (41,7 м), — если предположить, что пока не выявленная раскопками юго-западная торцевая стена дворца находится на расстоянии, равном размеру двух лопаток на продольном фасаде. И, наконец, две пары построек — дворец Ольги с капищем и Десятинная церковь с дворцом Владимира — находятся на одной оси, которая совпадает с поперечной осью города Кия.
Таким образом, задумывались и осуществлялись Десятинная церковь и княжеский дворец одновременно. В этой ситуации, когда имелся княжеский дворец, при Десятинной церкви, по-видимому, предполагалось разместить митрополичьи палаты. Археологическими раскопками было выявлено, что три западных членения южной галереи представляли собой открытое гульбище с крещатыми столбами. Митрополичьи палаты в таком случае могли размещаться на втором уровне над открытой южной галереей и на двух уровнях северной галереи. О том, что эти палаты задумывались как самостоятельные, новые, независимые от основного объема помещения, свидетельствуют их размеры: ширина между наружными стенами палат составляет 7,1 м, что соответствует размеру подкупольного звена — 7,15 м, а длина трехчастных помещений — 19,1 м — соответствует протяженности самого храма между западной и восточной стенами — 19,2 м.
Возникает вопрос, почему же эти палаты возводились как отдельные помещения, а не явились результатом механического продолжения уже намеченных стен храма? Возможно, ответ на этот вопрос лежит в особенностях того времени.
Как известно, крещение Руси при князе Владимире открыло для славянских племен глубочайшую православную культуру, которая питалась чистым источником Священного Писания и Священного Предания. В церковных книгах искали ответ на многие вопросы жизни, в том числе и на вопрос, каким должен быть христианский храм. Десятинная церковь была первым каменным храмом на Руси, центром духовной и общественной жизни крещеного народа, достаточно сложной по структуре и назначению, сочетая в себе функции культовой, общегородской и великокняжеской постройки (10, с. 34). Этим объясняется стремление разместить под одним пространством храм и княжеские палаты, зримо подчеркивая этим симфонию церковной и княжеской власти, по аналогии с Византией. Для такого смелого решения необходимо было опираться на авторитет самых значительных памятников прошлого. Самым ярким примером этому замыслу мог служить храм царя Соломона, описанный в Библии. В Третьей книге Царств дано подробное описание первого иерусалимского храма. Соломон, желая объединить вокруг храма весь народ, столкнулся с проблемой совмещения культовых и светских помещений в одном здании и разрешил ее так: он «сделал пристройку вокруг стен храма... и сделал боковые комнаты кругом» (3 Цар. 6, 5). При этом «вокруг храма извне сделаны были уступы, дабы пристройка не прикасалась к стенам храма» (3 Цар. 6, 6). В Десятинной церкви построили вторые стены, которые отделили палаты от храма. Были и другие «заимствования» из храма Соломона. Там вход в средний ярус (в нашем случае второй) был с правой стороны. Именно здесь, с правой стороны от западного входа в крайнем юго-западном помещении, и могла располагаться лестница на второй ярус. Раскопанный центральный прямоугольный столб, вероятно, выполнял функцию опоры для этой лестницы. Подобная лестница существовала в сирийской церкви Каср-ибн-Вардан 564 года. Не исключено, что при этом сохранялись и первоначально задуманные, но теперь уже внутренние лестницы.
Вторая модель Десятинной церкви в процессе строительства претерпела некоторые изменения. Если бы она была построена в соответствии с первоначально принятым модулем, то ее ширина по наружным граням стен между южной и северной галереями составила бы 29,9 м, а в раскопанном храме ширина Десятинной церкви по линии поперечного центрального нефа составляет 30,8 м, что соответствует 100 греческим футам (11, с. 141). Таким образом, если первоначальная модель постройки использовала в качестве модуля малую русскую сажень, то теперь, на новой стадии строительства, требовалось соблюдение другого модуля, в основе которого лежал греческий фут. В этом отношении обращает на себя внимание южная стена центрального подкупольного звена. Это самая длинная поперечная стена постройки размером 37,0 м. Этот размер не случаен, в нем как бы нашли примирение две меры длины, которые использовались в Десятинной церкви — малая русская сажень и греческий фут: 1,424 м х 26 = 37,02 м и 0,308 м х 120 = 36,96 м. Применение двух мер вызвано было, вероятно, тем, что откопка фундаментных рвов и их забутовка по первой модели производилась русскими мастерами раньше, а возведение наружных стен поручено было грекам. Поэтому в планах фундаментов фигурирует русская сажень, а при возведении наружных стен храма использовался греческий фут.
Идея храма поражает простотой и цельностью замысла. Подкупольный квадрат определен был в 5 модулей (малая русская сажень), вместе со стенами — 7 модулей. Ширина трехнефного храма — 13 модулей, а полная ширина, включая выступающие лопатки, — 25 модулей. Все указанные числа принадлежат к наиболее почитаемым в христианской символике: большинство древнерусских храмов этого периода были пятикупольными, деревянный храм Софии в Новгороде и каменный киевский Софийский собор — тринадцативерхими, а сама Десятинная церковь в более поздних летописях описывалась двадцатипятиглавой (7, с. 187).
Десятинная церковь, как первый каменный христианский храм, по словам Г. К. Вагнера, «являла собой образ-символ организованного нового мира, в котором предстояло жить русскому человеку». С Десятинной церкви, совместившей в себе великокняжескую, культовую и общегородскую функции, начался новый этап культового — христианского — монументального строительства на Руси. Появился новый жанр, названный Г. К. Вагнером государственно-соборным или митрополичьим. Причем Десятинная церковь служила не только архитектурным образцом, но и незримо присутствовала в новых постройках — например, размер ее основного ядра (27,0 м) был принят за исходный внутренний размер ширины и длины пятинефного ядра Софии Киевской и за длину центрального пятинефного ядра Софии Новгородской по наружному обмеру.
Основное ядро Десятинной церкви — трехапсидный четырехстолпный храм с притвором — на многие годы послужил образцом для последующего строительства на Руси православных храмов. В их число входят: Успенский собор Печерского монастыря (1075 г.), церковь Благовещения на Городище (1103 г.) и Никольский собор на Ярославовом дворище в Новгороде (1113 г.), церковь Рождества Богородицы в Антониевом монастыре близ Новгорода (1119 г.), Успенский собор Елецкого монастыря в Чернигове (1120 г.) и многие другие.

Литература

1. Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. т. 1. Л., 1926.
2. Ильин М.А. О наименовании Десятинной церкви // Советская археология, 1965, № 2, с. 266–268.
3. Летопись по Ипатьевскому списку. Археологическая комиссия, СПб, 1871.
4. Закревский Н. Описание Киева. т. 1. М., 1868.
5. Каргер М.К. Древний Киев. т. 2. М.–Л., 1961.
6. Брунов Н.И. Рецензия на книгу: Каргер М. К. Археологические исследования древнего Киева. Отчеты и материалы (1938–1947). Киев, 1950 // Византийский временник, 1953, № 12, с. 296–306; Сухов Д.П. выставка рисунков. М., 1980; Корзухина Г.Ф. К реконструкции Десятинной церкви // Советская археология, 1957, № 2, с. 78–90; Афанасьев К. Н. Построение архитектурной формы древнерусскими зодчими. М., 1961, с. 170–174; Холостенко М. В. З iсторii зодчества Древньоi Русi XI ст. т. 19. Киев, 1965, с. 68–84; Асеев Ю. С. Архитектура древнего Киева. Киев, 1982, с. 28–36; Логвин Г. Н. Новые исследования древнерусской архитектуры. Киев, Строительство и архитектура, 1978, № 8, с. 31–34.
7. Красовский И. С. Реконструкция плана фундаментов Десятинной церкви в Киеве // Советская археология, 1984, № 3, с. 181–189.
8. Красовский И. С. О планах Десятинной церкви // Российская археология, 1998, № 3, с.149–156.
9. Харламов В. А. Исследования каменной монументальной архитектуры Киева X–XIII вв. // Археологические исследования Киева 1978–1983 гг. Киев, 1985, с. 106–120.
10. Вагнер Г. К. Искусство мыслить в камне. М., 1990.
11. Афанасьев К. Н. 100 футов // Средневековая Русь. М., 1976, с. 141–146.
Десятинная церковь, построенная по проекту В. П. Стасова
Развалины Золотых ворот. Рисунок М. Сажина. Середина ХIХ в.
Десятинная церковь. Реконструкция Ю. С. Асеева
Первоначальный замысел плана Десятинной церкви в Киеве 989 г. Реконструкция автора